Высокая пропасть. Вадим Юрьевич Шарыгин

бросьте,

      Под куполом ночи останется шелест шагов».

      С кого-то же можно спросить

      за несчастное счастье? —Не надо!

      Пусты небеса. Просто некому там на вопрос отвечать.

      Безмолвие. Ни дуновения в веточках ветхого сада,

      Сургуч раскалённой тоски на губах и твердеет печать.

      10.

      Переливаясь, будто каменный фонтан,

      Горючей массой обомлевшего покоя,

      Июньский облик дня, вот здесь, везде, вон там —

      Свершает вычурность старинного покроя.

      Стеснённый строем «марширующихся» толп,

      Ты есть, мой дорогой приют комедиантов,

      Восставшей грусти придорожный столб,

      Глоток росы для пересохших горл атлантов, —

      Наш, притулившийся к заре клочок чудес —

      В глубинах страстной отрешённости найдёте:

      И, задыхаясь в смертный час, в сознанье без,

      Вдруг, тёплая, как кровь в разбившемся полёте, —

      Предстанет тайна грандиозной простоты:

      Заглохших миллиарды душ не ждут на небе!

      Церковников многопудовые кресты

      И слизь безумия в расплывшейся амебе…

      Есть только рукотворный сад. Наш, чей-то, твой.

      Для каждого, кто сердцем против – жизни этой!

      Там шелестят ещё не сброшенной листвой

      Две яблони, на смерть сроднившихся с планетой.

      Там тени прошлого и света полумрак,

      Там живы все, кого ещё не схоронили.

      Там гуттаперчевый таится враг

      И страх из плюша с лёгкостью ванили.

      Ну, здравствуй царство рукодельное моё,

      Пусть никогда, пусть человечества не будет!

      Взахлёб допьём наплаканное бытиё

      И будет с нас! Сад нас, затеяв сон, не будит.

      -На все четыре сразу стороны, вперёд,

      Пространства общего посмертного не ждите!

      Сегодня тайной поделиться мой черёд

      О том, как насмерть кормит сладостью кондитер!

      В саду времён тоска травою заросла:

      Где бой часов, где тяжесть стрелок циферблата!

      Бокал с дождём. Послышалась, как всплеск весла,

      Жизнь лёгкая, предчувствием богата.

      P.S.

      Наш сон с раскрытыми глазами ароматен.

      Шафрана шлейф, прибоя ширь, тень лани, лени луговой,

      Сад, ветер, кронами качнул, как будто головой городовой;

      Москва-река, впадая в море сна Невой,

      Полным-полна согретых сердцем пятен.

      Как быстро счастье промелькнуло по дорожке,

      В разгаре утра, жизни, лета, лилий!

      Сомнение… Вздымать бы в небо по-дороже —

      Пылинки правды, вы о том меня молили?

      Наш сад, с распахнутыми настежь, легковерен —

      Глазами нашими – застанем мы друг друга

      И что увидим там, в глубинах бездыханных?

      Каких пустынь навеянных в барханы,

      Каких чудес пригрезится дерюга,

      Каких в бессмертье оседающих царевен…

      Ещё мы живы, живы ли, навечно,

      Сад, трясогузка, хвостиком, беспечно,

      Шпиль