Ночь, сон, смерть и звезды. Джойс Кэрол Оутс

бы, не сомневалась Беверли.

      Память нахлынула на нее, как поток грязной воды. Ужин, который она устроила в честь дня рождения Вирджила. Точнее, постаралась устроить, но получила отказ.

      Тогда она впервые поняла, что он ее не любит, в его жизни она ничего не значит. Грубый, безразличный. Как же неловко, когда тебе дают от ворот поворот.

      Бедная Беверли! Все усилия впустую.

      Бедная мама! Дети строили друг другу рожи и валяли дурака у нее под носом.

      Красиво украшенный стол – и пустой стул, где должен был сидеть Вирджил.

      Как отсутствующий зуб во рту, который язык все время пытается нащупать.

      – Я только вчера с ним говорила. Специально ему напомнила, а он…

      Мать накрыла ее дрожащую руку своей мягкой убаюкивающей ладонью:

      – Это какое-то недопонимание, я уверена. Вирджил никогда бы себе не позволил… ничего такого…

      И тут Лорен, как человек, готовый нанести смертельный удар, подалась вперед, опираясь локтями на стол, и с жесткой улыбочкой произнесла:

      – Никогда бы себе не позволил… чего? Ты всегда находишь ему оправдания, мама. Классический потакатель.

      – Потакатель… кажется, я понимаю, что ты имеешь в виду.

      Но голос Джессалин звучал неуверенно. Как-то не принято, чтобы близкие ее критиковали. Поэтому смысл сказанного до нее не вполне доходил.

      – Да! Это тот, кто дает другому карт-бланш на аддиктивное и саморазрушительное поведение. Кто желает ему «только добра» и тем самым провоцирует катастрофу. И такого человека не переубедишь.

      Лорен говорила с напором. Ее стихия – указывать на чужие изъяны. Серые глаза цвета цинка блестят. Личико эльфа, лишенное всяких сантиментов: жесткое, маленькое, словно кем-то сжатое.

      Когда Лорен открыто выражала свою суть, остальные Маккларены тушевались. Даже Уайти предпочитал не лезть в драку.

      София предложила поехать в его хижину. Она готова взять на себя эту миссию.

      Лорен откликнулась с негодованием:

      – Именно этого он и добивается. Чтобы мы все перед ним прыгали с горящими обручами.

      – Ты хотела сказать: «Прыгали через горящие обручи».

      – Не придирайся, София. Что действительно ранит душу, так это подростковая задиристость, которую я наблюдаю каждый день. Ты прекрасно поняла, что я имела в виду и что я права.

      Наконец, без особого желания, вмешался Уайти:

      – Нет, София. Ты не поедешь за своим братом, а это четырнадцать миль в оба конца. Ты не сторож брату своему. И не будем больше прерывать нашу трапезу. Лорен права: мы не должны поощрять хамство.

      Лорен улыбнулась торжествующе. Вроде ты уже в зрелом возрасте, а все равно радуешься, когда твой родитель ставит на место младшую сестру, да еще при всех.

      Беверли внутренне тоже порадовалась. Ее позиция! Семья – это поле битвы, где у тебя постоянно меняются союзники и противники.

      На другом конце стола (заметила Беверли) Джессалин прижала руку к сердцу. Она попыталась отреагировать на все это храброй улыбкой. Хотя ей, конечно же, было больно, оттого что отец семейства