Жар сумрачной стали. Злобные чугунные небеса. Глен Кук

такое возможно.

      – Нет. Шустер рассказал. А он узнал от капитана Тупа. Я поделился новостями с ним, он – со мной.

      За любой товар надо платить; это Белинда прекрасно понимала.

      – А у тебя что за новости? – спросила она.

      – К тебе они не имеют отношения.

      – Неужели мы не интересны Шустеру?

      – Еще как интересны. Ему интересно все на свете, но он реалист. Он знает: вы предлагаете услуги, которых жаждет общество, и законов по большей части не нарушаете, что бы там ни болтали всякие жрецы и реформаторы. Шустера куда больше занимают те, кто обижает ближнего своего или покушается на общественные устои. В то же время он – раб самого себя и одержим стремлением знать все обо всех.

      «Гаррет, я читаю твои мысли и потому могу в них разобраться, но даже так то, что ты только что сказал, имеет весьма расплывчатый смысл».

      Ну и ладно. Главное, что я себя понимаю.

      И Белинда поняла – хоть и продолжала сверлить во мне дырки ледяным буравом, который у нее вместо взгляда. Никто на свете не понимает замысловатого Гаррета лучше Белинды Контагью.

      – Дорогуша, почему ты не можешь стать другой? – спросил я в лоб.

      – Я и сама порой этого хочу, – ответила она. – Но меняться слишком поздно.

      – Нам обязательно быть врагами?

      – А мы враги?

      Осторожнее, Гаррет.

      – Нет. Но постоянно загоняем себя в угол, по собственной дурости.

      – Уж такая у нас судьба, угловатая.

      Я заломил бровь. Проверено – на женщин действует неотразимо.

      – И не старайся меня очаровать, Гаррет, ты и так в моем сердце. Может, сойдемся на уговоре, который у тебя был с моим отцом?

      – Твой отец думал, что он чем-то мне обязан.

      В конце концов, правда, в долгу оказался я.

      – Я тоже тебе обязана. Ты единственный из всех, кого я знаю, обращаешься со мной по-человечески. Даже когда я принимаюсь куролесить, ты меня не отталкиваешь.

      – Суров, но справедлив.

      Я покосился на Покойника: не ровен час, решит высказаться.

      – Заткнись. Я в подружки к тебе не набиваюсь и этой рыжей Тейт поперек дороги не встаю…

      Н-да, шпионов у нее побольше, чем у Шустера.

      – …но кое в чем я на тебя претендую.

      «Дыши ровнее, Гаррет».

      Когда я был моложе, меня убеждали, что с годами дыхание выровняется само собой. Наверное, так оно и будет – после смерти. А пока вокруг Тинни да Белинды, бедняга Гаррет о таком счастье может лишь мечтать.

      – И все-таки – чего от тебя хотел Шустер?

      Настойчива, как всегда.

      – Он жаждет проникнуть в движение человеколюбцев. А я оказался замешан потому, что кто-то из них пытается вымогать деньги у Вейдера.

      Белинда в долю секунды превратилась из взбалмошной красавицы в хладнокровного убийцу, единственный недостаток которого – его пол.

      – У меня с ними свои счеты, – проговорила она. – Они никого не уважают. Думают, они могут делать что хотят, потому как борются за правое дело.

      Я кивнул. Именно