Факультет любви. Ярослав Демшин

она мечтательно зажмурилась и откусила бутерброд.

      Мы повернули голову в её сторону, помолчали, потом повернули обратно.

      – Ренессанс? Да он возник на костях! – взревел я

      – Предыдущее поколение всегда является удобрением! В лучшем смысле этого слова! – громко возражала Люда.

      Ирка стояла рядом и меланхолично жевала бутерброд, мы продолжали яростно спорить и даже хватали друг друга за одежду.

      – Людка, если ты его соберёшься бросать – скажи мне, – доев бутерброд, сказала Ирка и пошла к Лёхе, тащить его на дискотеку.

      Мы враз замолчали, сердце билось так, как будто я долго бежал, даже пощупал пульс.

      – Ого! Как колотится!

      Она повернулась и облокотилась на меня спиной.

      – Ты знаешь, что мне хорошо с тобой?

      – Догадываюсь…

      – Догадывается он… Мне так никогда не было хорошо, ни с кем. Одним надо только меня мацать надо, другие невозможно тупые, третье – ни ума ни фантазии, четвертые слишком послушные, словно я им мама. А с тобой мне так хорошо: и поговорить, что раньше мне вообще не удавалось – двух слов связать не могли, или какие-то всё шутки плоские были. А с тобой можно и поговорить и …. – она выразилась матом, но это звучало так прекрасно, что было неотъемлемым глаголом в предложении, она зашвыркала носом, утирая слёзы. – И знаешь, что самое обидное, самое гадкое в этой жизни? То, что это уже никогда не повторится! Через десять дней мы разъедемся- и всё! До сентября! Да! Там мы встретимся! Но это будем не мы! Пропадет ковалентная связь – так твоя подруга с биохима говорила?

      Я был удивлен – она знала про мою подругу с биохима, правда, уже бывшую. Я молчал, У меня всего был один вопрос.

      – Я знаю, – она вытерла слёзы и высморкалась в мою рубашку. – У тебя есть вопрос, может и не один, но почему-то ты его не задаёшь. Почему?

      – Боюсь.

      – Чего?

      – Спугнуть мотылька, который летает между нами.

      Она повернула своё зарёванное лицо ко мне.

      – Ого! Где взял?

      – Нигде, сам придумал.

      – Какой же ты… – и она уткнулась в мою шею своим мокрым лицом.

      Какой же я кто, я не успел узнать, потому как мимо прошла опять Ирка с Лёхой, которого держала за руку.

      – Учись! –начала говорить она Лёхе. – До слёз! До истерик! Во как надо! А ты раз – воткнул, два – вытащил, и это- любовь? Ни слова! Ни полслова!

      Лёха стоял с опущенной головой и косо смотрел на нас.

      – Лёх, – сказал я, – Расскажи Ирке механику твёрдых тел.

      – Зачем? Она всё равно ничего не поймёт.

      Ирка дала ему подзатыльник.

      – Тебе говорят расскажи – значит будешь рассказывать! А то делаешь только мне одну механику!

      И они ушли наверх.

      – Пошли в душ. Вместе, – предложила Люда.

      – Так горячей воды нет, а под прохладной ты замерзнешь.

      Она подняла на меня удивленные красные глаза.

      – Как нет? Мы всем этажом уже два дня моемся!

      –Да? – удивился я. – А нам как сказали, что нет, то мы и не включали кран с горячей