На конкурс красавиц требуется чудовище. Наталья Андреевна Самсонова

странная девица выглядит столь пугающе.

      Сев перед роялем, я сразу уложила кисти на прохладные клавиши. Мне не нужно вспоминать ноты, мне не нужно разминать пальцы. Этот звук несется над окраинными городами и деревнями слишком часто. До боли часто.

      Вступление как удар. Удар с тяжелым, звучным эхом. Не забывать про педали, что углубляют звук.

      Эта композиция знакома всем и каждому, но вряд ли марш мертвых когда-либо звучал в этой нежно-зефирной гостиной.

      Дар кипит, ярится вместе со мной.

      Зря это делаю. Прошло десять лет, но скорбь все еще сильна. Все еще не затянулась рана нежданного предательства. Все еще… Болит. Так сильно, что тяжело дышать и на ресницах повисают слезы.

      Последний удар и тишина.

      Они, ошеломленные, не смеют даже вздохнуть. Им бы хоть секунду, чтобы сообразить, чтобы напасть, но я быстрей!

      – Вторая неделя последнего зимнего месяца выдалась особенно богатой на марш Иовин Таурмар, – низким, надорванным голосом произнесла я, не поворачиваясь к аудитории. – Герцог Морей поставил личную выгоду выше договорных обязательств, и корабли с провиантом пошли к острову Цветов. Окраина ничего не забыла, леди Лилиана Морей.

      И я с такой силой ударила по клавишам, что рухнула высокая рояльная крышка.

      – Наслаждайтесь, – я поднялась на ноги, – и знайте, что герцог Морей убил больше четырех тысяч человек, среди которых был и последний мастер ледяной окраинной стали. Весь дополнительный паек мастер Дейтор отдавал сиротам. Они, впрочем, тоже не выжили.

      Резко развернувшись, я, чеканя шаг, покинула музыкальную гостиную. Кажется, развлечения на сегодня окончились.

      В коридоре я наткнулась на высокую степенную даму. Мелкая сеточка морщин в уголках губ выдавала ее почтенный возраст, а значит, она не могла быть в числе невест. Она что-то пыталась мне сказать, но я просто взяла ее за талию, приподняла и переставила в сторону. Спасибо магии, я могу подвинуть не только высушенную селедку, но и более серьезные препятствия.

      Я не бежала. Пусть сердце кололо иглами, а воздух с трудом удавалось протолкнуть сквозь пересохшее горло… Я не бежала. Я шла в свои покои так, будто нет ничего и никого, кто бы мог поколебать мое спокойствие.

      А после… Тина и Марон усадили меня в глубокое кресло, откуда-то появилась огромная кружка с горячим шоколадом и пузатая банка с печеньем.

      Меня отпустило. Я поставила кружку на пол, и Гамильтон немедленно приступил к дегустации.

      – Это было сильно, – негромко сказал Марон.

      – Это была пощечина, – усмехнулась Тина.

      – Я наследую отцу, – хмуро произнесла я. – Миледи Фоули-Штоттен соизволила повторно забеременеть только от своего нового ухажера. Они надеются прибрать баронство. Дураки. Ни в ком из них нет крови Фоули.

      – А Штоттен? У вас ведь двойная фамилия?

      – Десять поколений назад не было баронства Фоули-Штоттен, – я улыбнулась, вспоминая семейную историю, – а были две семьи. В одной из стычек дева из рода Штоттен встретила наследника Фоули. Они возненавидели