На конкурс красавиц требуется чудовище. Наталья Андреевна Самсонова

ему кое-что важное, – облизнулся Гамильтон.

      Тина позеленела, и пес поспешил объяснить:

      – Главный глаз, а не то, что вы подумали! Это существо похоже на гриб с кучей глаз. Оно продает своих детенышей. Пока они маленькие, их глаза похожи на волосы.

      – То есть если бы я согласилась, то лохматое с теплым носом…

      – Оно бы потом стало глазастым, – захохотал Марон, – вы бы чудесно смотрелись. Так, нам туда.

      Марон бывал Иль-доратане куда чаще нас и потому ориентировался в нем вполне прилично. Но…

      Рынок был огромен, цветаст и шумен. По воздуху плыл незабываемый аромат специй и, м-м-м, свежесваренного кофе. Как жаль, что это напиток мужчин и приличные леди его не пьют.

      Осторожно приглядываясь, я отмечала, что мне могло бы пойти и то, и вон то, но… Где мерить? Здесь не было ни единого подобия наших столичных тихих одежных лавок. Стоило мне только замереть подле где-то как-то подходящего платья, как ловкая иль-доратанка чуть ли не раздела меня! Спасибо, Гамильтон ощерил зубы и внушительно гавкнул – женщина тут же отскочила в сторону. А я принялась застегивать пуговки на платье.

      – Не стоит надолго где-либо останавливаться, – шепнул Марон, скрывая улыбку. – Здесь довольно серьезная конкуренция. И методы борьбы за клиента несколько… М-м-м, обескураживают.

      – Я вот думаю, – поправив поясок, сказала я, – что те пропахшие нафталином платья – прекрасный вариант. Дороговаты, но… Я же должна быть главным позором этого отбора, верно?

      Тоски в моем голосе хватило бы на целую страну.

      – Неверно, – фыркнула Тина, которая жалась поближе к Марону.

      Подруга ненавидела шум, гам, скопление чужих людей. В общем-то, она ненавидела все то, что сейчас нас окружало.

      – Ты можешь нас куда-то отвести? – опасливо спросила Тина. – А то Мина сейчас взбесится и перебросит нас назад. И что мы там будем делать? Воровать платья моей матушки? Так она будет на открытии бала невест и уж свой наряд, даже перешитый, точно опознает!

      – Я тут ткани покупал, – неуверенно произнес Марон. – Не те, которые на платья, а те, которые на постельное белье. Еле выжил: меня тянули в разные стороны и даже руку вывихнули.

      – Я чувствую кровь, – пафосно изрек Гамильтон и кивнул в сторону стен, опоясывающих рынок. – Там.

      – Что ты можешь чувствовать, если у тебя нюх давно испорчен шоколадным табаком? – фыркнула я.

      – Я чувствую кровь, порох и лососинный паштет, – отрезал пес. – Крови много, и она человеческая.

      Щебет птиц, сидящих в клетках, душный запах специй и многоголосый гомон как будто отодвинулись. Я уже чувствовала в ладони холод рукояти отцовского меча, когда на плечо легла мужая ладонь.

      – Не стоит вмешиваться. Законы Иль-доратана не имеют ничего общего с законами остальной страны.

      Повернувшись, я увидела высокого черноглазого незнакомца.

      – Возможно, – согласилась я с ним. – Но не думаете ли вы, что это происходит оттого, что все действуют как вы – не вмешиваются? Если вы видите несправедливость