Журавли. Рассказы. Михаил Константинович Зарубин

и путь его по небосводу был ниже и короче июньского пути. Как бы светило ни хорохорилось, лето состарилось и ослабело. Уже в шестом часу вечера солнце целиком закатывалось за огромную скалу Красного Яра, и только его лучи, словно отблески золотой короны невидимого властелина мира, еще какое-то время стояли на страже света и не пускали на небосвод ночь.

      В один из таких вечеров мать пришла с работы позднее обычного. Была она дояркой на колхозной ферме, а там работали по расписанию, доили буренок в определенные часы и кормили тоже.

      – Мама, что-то случилось? – спросил сын, поджидая ее у ворот.

      – Да ничего не случилось, Миша.

      – А чего так поздно? Пора уже Зорьку доить, она в хлеву изревелась.

      – Сейчас, сейчас, подою нашу кормилицу.

      Анна быстро забежала в сени, скинула кофту, надела сапоги и, схватив подойник, поспешила в хлев.

      – Мама! – закричал Мишка. – Ты чего такая забывчивая? – и понес следом за ней ведерко с теплой водой и белое вафельное полотенце.

      – Мишенька, родной мой, спасибо. Что бы я без тебя делала? – певуче и с незнакомой Мишке торжествующей интонацией приговаривала Анна, омывая вымя коровы и протирая его сухим полотенцем. И вот наконец грянул радостный, ни с чем не сравнимый звук: нетерпеливые струи теплого молока звонко зазвенели, ударяясь о дно подойника. По мере того как ведро наполнялось животворной влагой, звук мягчел, струи ударяли о стенки подойника нежнее и тише. Мишка дал Зорьке корочку черного хлеба. Кормилица съела его с удовольствием, облизав даже Мишкины пальцы. Мама царственной своей походкой бережно понесла полное ведро молока в дом. В кухне Мишка с удовольствием выпил еще одну кружку парного молока, сладко причмокнув, и отер губы ладонью.

      – Еще? – спросила мама, разливая молоко по банкам. Они останутся до утра нетронутыми, а утром можно будет собрать сливки.

      – Хватит, хорошего помаленьку, – по-хозяйски рачительно, заботясь о достатке семьи, солидно ответил Мишка.

      Уже вечером, сидя за столом у керосиновой лампы, он задал матери прежний вопрос.

      – Ты где была-то?

      – Ой, не спрашивай, Мишенька, где я была. – Мать заулыбалась и стеснительно отмахнулась рукой. – В правление колхоза меня вызвали.

      – А что тут особенного? Мы с пацанами хоть и не колхозники, и то раз в месяц там бываем.

      – Так меня вызвал секретарь парткома.

      – Зачем ты ему понадобилась?

      – Не догадываешься?

      – Я даже не знаю, как его звать. Он недавно приехал к нам, из города. И семью тоже привез.

      – Партия приказала, вот и приехал.

      – Так зачем он тебя вызывал?

      – Он сделал мне предложение.

      Мишка вспыхнул, надулся и отвернулся к окну. Мать рассмеялась, прижала к себе сына и, улыбаясь, проговорила:

      – Предложил мне вступить в партию.

      – Да ну! А ты не шутишь?

      – Какие уж тут шутки! Только я сказала, что мне надо хорошо подумать.

      – А чего тут думать?

      – Есть чего, Миша.

      – Ну, не знаю, мама. Это ведь такое