Журавли. Рассказы. Михаил Константинович Зарубин

лавку. Долго молчала.

      Я испугался, прижался к матери.

      – Экий ты герой, – в ответ на мою ласку горестно сказала она. С трудом поднялась, поставила икону на полочку. Потом встала на колени, прошептала молитву и стала отбивать земные поклоны, касаясь лбом самого пола. Окончив этот не очень понятный мне ритуал, она будто повеселела.

      – Миша, никогда больше так не делай. Бог все видит, Он может за богохульство и наказать.

      – Ты говоришь неправду. Как Бог может наказать?

      Мама села на лавку, дрожащими руками сняла с головы платок, ее густые русые волосы волнами растеклись по плечам.

      – Как может наказать? Да по-разному. Вот будешь купаться в реке, вдруг откуда ни возьмись прилетит камушек и ударит тебя по голове. Это не человек камушек кинул, а Господь хочет тебя вразумить.

      – Ну, придумаешь ты, мама, – я засмеялся. – Правильно говорит учительница, темная ты женщина.

      Мой довод совсем развеселил мать. Она обняла меня, крепко прижала к себе, поцеловала в макушку.

      – Не трогай икону, не надо, это святое. Мне трудно объяснить. Ты поймешь, когда подрастешь.

      Илим – река коварная, с омутами и отмелями. Но имеет и довольно глубокий для прохождения судов фарватер. Поэтому нашу деревню можно считать даже портовым поселением. Специальных причалов по берегам не было, но некоторые катера и большие лодки подходили, останавливались, бросая якоря. Мальчишки и некоторые отчаянные девчонки в жаркое лето из этой, опасной для купания судоходной реки не вылезали. Кто-то плескался у берега, а кому-то и Илим перемахнуть не составляло труда.

      Ребята постарше любили устраивать представления. Они брали лодку, уплывали на середину реки и там показывали чудеса водной акробатики. На них собиралась посмотреть вся деревня. Это был местный цирк. И нам хотелось походить на старших.

      И вот Володька Анисимов собрал команду неудержимо отчаянных, чтобы купаться на самой стремнине. Я, конечно, напросился к ним. Желающих покрасоваться было много, но Володька взял только шестерых. Порезвились на славу, все получилось здорово, и прыжки, и плавание.

      Я так устал, что прыгать уже не мог. Сказал Вовке, что пора заканчивать цирк.

      – А что, тяжко?

      – Руки устали.

      – Тренироваться надо.

      Я промолчал, зная, что спорить с Вовкой бесполезно.

      – Ну, давайте по последнему разу, и домой.

      Прыгнули по три человека с каждой стороны, кто-то вниз по течению, кто-то вверх. А до лодки доплыли пятеро, забрались в дощанку, огляделись и поняли – одного не хватает. Васьки Карнаухова. У самих сил нырять уже не осталось, а спасать товарища – собственной смерти искать. Стали кричать взрослых. Пока из деревни прибежали мужики, пока нырять стали, время упустили. К вечеру течением прибило Ваську к берегу. Нашли его у отвесного берега Красного Яра. Расталкивая любопытных, к нему бежала рыдающая мать…

      Поздним вечером умытый и одетый во все чистое я лежал в своей избе на скрипучей железной кровати. Внимательно