Журавли. Рассказы. Михаил Константинович Зарубин

бригадир отправляет.

      – С кем едешь?

      – С пацанами, их на четыре дня от школы освободили.

      – А что, кроме тебя, других не нашлось?

      – Да кого же, Нюра? Одни старики остались.

      – Тайга, боюсь я, Степа.

      – Ничего. Пацаны молодые, здоровые…

      – Чего я тебе в дорогу-то дам?

      – Что есть, то и дай.

      – Надолго едешь?

      – Дней на пять. Ружье возьму, петли на зайца поставлю…

      Утром Анна положила в небольшой холщовый мешок круглую буханку хлеба, туда же добавила три луковицы, завернула в бумажку соли, аккуратно, белой тряпочкой обмотала кусочек сала и в маленькую алюминиевую кастрюльку упаковала три сваренные картофелины. Посмотрела на свои заготовки, почему-то покачала головой, пошла в сени, принесла чашку и вытряхнула замерзший брусок молока.

      Степан уже не спал. От первого же прикосновения быстро встал, взглянув на ходики, начал одеваться.

      – Не торопись, успеешь.

      – Было бы лето… Пока по снегу доковыляешь.

      – А фузею на что берешь? На медведя, что ли, собрался?

      – Мало ли что…

      Он обнял жену, неловко поцеловал ее в губы.

      Солнышко из-за леса показывало свои первые лучи, а обоз из семи саней через поляну, расположенную перед деревней, уходил за сеном.

      Дорога нырнула в лес, Степан оглянулся, посмотрел на родную деревню. Вот она, дом за домом, усадьба за усадьбой. Солнечная и приветливая. Нет больше таких на свете. Стоит она в центре мира.

      Дороги и тропинки разбегаются от нее в разные стороны. В Озерки и Кулигу, в бор, на таежные речки Тушаму и Рассоху, к сенокосам, рыбачьим и охотничьим местам.

      Степан любил бывать в Кулиге – местечке в трех километрах от деревни. Летом он ездил туда полевой дорогой, возвращался лесной. До войны они ходили туда с Нюрой за грибами. Ему всегда нравилась огромная поляна, которая большим клином врезалась в тайгу, а с другой стороны омывалась рекой. Со стороны леса высокие густые ели, словно сказочные великаны, оберегали Кулигу от злодеев.

      – Дядя Степан, пора ехать, – услышал он голос Гошки, парня, живущего с ними по соседству.

      – Иду-иду. Засмотрелся. Хорошо тут у нас.

      – Да чего хорошего! – вступил в беседу Мишка Клашин. – Вот в райцентре хорошо. Школа есть, библиотека, пекарня, детсад, ясли, несколько магазинов. Это я понимаю, красота…

      – Ладно, Мишка, спорить не будем. Скажи лучше – как дорогу пробивать будем?

      – Коренного под узду придется вести, – проворчал Мишка. – Больно снегу много…

      Дорогу действительно местами занесло снегом, но наст был мягким, и лошади спокойно шли, пробивая хороший санный путь.

      До сенокосных угодий, что были в дальней Тушаме, добрались к вечеру на второй день. Проверили, не попортило ли зверье два зарода[5], что остались не вывезенными с осени. Следов вдоль изгороди было много, но сломать ее или перепрыгнуть силы у лосей и косуль не было.

      – К ночевке готовиться будем, – сказал Степан. – Давайте

5

Зарод – стог сена (илимское наречие).