Осуждение и отчуждение. Григорий Громской

что они были обращены ей. Девушка обернулась и увидела вдалеке небольшую группу людей, которые говорили ей уходить от пропасти и бежать к ним. Тут она глянула вниз да затем снова назад. На дне человеческих силуэтов было примерно в десять раз больше. «Кто все они?». Она смогла узнать как в пропасти, так и на равнине, контуры родных лиц. Внезапно её взор пал на смерч, который за это короткое время успел очень близко подкрасться. «Одни мне говорят прыгать, а другие зовут к себе! Кто они? Надо ли мне выбирать к кому идти? Смерч унесёт, если я так и продолжу здесь стоять!». Только она делает шаг в сторону той небольшой группы, что стояла на равнине, как вдруг из пропасти в них градом полетели стрелы. Все пали, взвывая от боли, на колени, но вскоре всё же с большими усилиями встали. Внезапно девушка замечает, что вся её спина оказывается укрытой ядовитыми стрелами. Её бросает в жар и охватывает ужас. Но тут приходит мысль, и Мария Ранимова решает, куда ей ступать. Нет, она не кидается в обрыв и не бежит к добрым голосам, она не шагает даже навстречу к смерчу; вместо этого она устремляется бегом в густой лес, который всё это время располагался неподалёку от неё. Надвигающийся смерч чуть было не захватывает девушку, но когда он подходит к высоким и величественным деревьям, то тут же меняет своё направление. Девушка спотыкается в густых зарослях и падает. Сквозь непроглядные сплетения веток и листьев является свет. Внутри появляется чувство свободы и сладостного счастья.

      Ранимова в холодном поту открывает глаза. Комнату заливают первые солнечные лучи.

      Около нескольких минут Ранимова пыталась осознать, что тот ужасающий сон закончился и ушёл далеко в небытие.

      «Что это было?! Кто все эти люди?! Где я была? Почему? Что за бред мне приснился?».

      Она вяло встала с кровати, прошла на кухню и убрала с подоконника орхидею. Её никак не могла покинуть мысль об этом страшном сне. Ранимовой чудилось, будто видение продолжается, будто всё, что она видит сейчас – это ещё более страшное продолжение. Тем не менее, Мария никогда не верила каким-либо сновидением, плохим приметам, ибо те – обыкновенные абсурдные совпадения. Отец ей говорил, что приметы придумывают люди, которые привыкли винить других, освобождая благодаря этому себя от ответственности и мук совести.

      Просидев полчаса за кухонным столом и недоев утренний завтрак из-за появившегося чувства тошноты, Ранимова умылась холодной водой и затем пошла в свою спальню, чтобы скрыть яркие синяки за толстым слоем макияжа. Каждый раз, смотря на себя в зеркало, вглядываясь в пугающие глаза, девушке становилось плохо: внутри словно всё сжималось и тлело. От этого отвратного зрелища наворачивались слёзы. А когда они оказывались на её щеках, сдерживать эмоции у неё уже не оставалось сил. Так было и будет всегда. Только стоило ей увидеть плачущего человека, и не важно: близкого или чужого – как она сама начинала плакать; она сама начинала грустить.

      Настал