Кладовая солнца. Михаил Пришвин

засмеялась Дунечка, – вы ужасно смешно рассказываете.

      – Я не смеюсь: это мне все она так передала, а знаете, какая она хитрая, – воспользовалась этим его состоянием и уговорила спросить у старца совета. Ответ был, как всегда, ла-ко-ни-чес-кий: «Пусть ест гречневую кашу и соленые огурцы». И что же вы думаете! Все у него прошло, настроение прекрасное, и говорит: «Православные посты – великое дело».

      – И уверовал?

      – Не сразу. К старцу съездил и тогда вдруг святошей стал: свечи продает в церкви, с тарелочкой ходит. Софья Александровна в восторге, у нее теперь с ним печки и лавочки. Вот увидите: сегодня они вместе придут. Очень интересно.

      Дунечка тяжело вздохнула, она теперь стала совсем невеселая: убили царя, и царь опять сразу явился, а Дунечке еще стало хуже, и работает она по-прежнему на ле-галь-ном положении и по-прежнему стоит, маленькая, у печки, читает:

      Жандарм с усищами в аршин,

      И рядом с ним какой-то бледный,

      Полуиссохший господин.

      Мать не может выносить, когда кто-нибудь недоволен, страдает и отдельно живет, – украдкой на нее посматривает через очки и робко спрашивает:

      – Милая Дунечка, все-таки я этого вашего никогда не пойму. Бывают все-таки и жандармы хорошие?

      – Тетенька!

      – Вот для примера становой Крупкин у нас уничтожил все конокрадство в уезде, – какое он сделал для крестьян колоссальное дело!

      – Тетенька, это совсем другое.

      – Но почему же другое, и как это у вас разделяется? Жандарм, положим, исполняет честно свои обязанности, чем он хуже других людей, а вы всякого жандарма презираете! Царь был тоже человек, освободитель крестьян, и его убили. Ну как это понять? Объясни, пожалуйста, ведь я на медные деньги училась.

      – Вы правы, – сказала Маша, – убийство – это несчастье, убийство задумывать нельзя, и если оно выходит, то это несчастье.

      – Маша, Маша, – воскликнула Дунечка, – как ты этого не понимаешь! Это не убийство.

      – А что же это такое?

      – Это? Это суд!

      Маша хотела что-то ответить, но на дворе сразу все собаки загамели, и обычный ужасный крик раздался, будто кого-то собака за ногу схватила:

      – Гости идут!

      – Тетенька, милая, отпустите меня, я спрячусь, не могу я видеть его, слушать и молчать.

      – Нет, Дунечка, останься, мы же тебя не дадим в обиду, что ты будешь одна сидеть, и знаешь, у нас сегодня твой любимый постный пирог с грибами, жареные пескари. Накрывайте же на стол, няня, няня!

Открытие

      Случилось это первый раз за все время: Софья Александровна вошла вместе со своим мужем Александром Михалычем, и под руку. Но зато как неловко было всем сидеть за столом – разговор обрывался, мать нетерпеливо говорит в дверь: «Ну, скоро ли у вас будет готово? Подавайте же!» И опять занимает гостей:

      – У вас, Александр Михалыч, червяк сильно точил озими?

      – Пустяки! У нас каждую осень бывает червяк.

      – Осенью все-таки зеленя очень зажухли, весной, вы думаете,