Кладовая солнца. Михаил Пришвин

быть, муху проглотил, – отвечает Курымушка.

      Какой-то старший, большой, и добрый, и Голубой чудится иногда Курымушке, ему бы все это как другу сказать, и он, ведающий всеми тайнами, улыбнулся бы и все с него снял. Кто этот желанный чудился Курымушке? Не отец ли?

      Отец, отец, пожалей своего мальчика!

Марья Моревна

      Голубой услышал Курымушку, улыбнулся ему: в дом вошла прекрасная девушка, у нее были солнце и месяц во лбу и звезды в тяжелых косах – настоящая Марья Моревна!

      Она вошла и сказала:

      – Мама моя велела спросить вас, Марья Ивановна, не разрешите ли вы ей побродить в саду и в парке, ей хочется побыть с родными, – у нас столько здесь воспоминаний.

      Потом вошла и сама генеральша, бывшая хозяйка имения, в золотых очках, еще не старая женщина в черном.

      Долго они потом ходили, обнявшись, по аллее, сидели на лавочке, и Курымушка из-за своей яблони в окошко ствола видел, как генеральша вытирала слезы платком, слышал все их разговоры между собой.

      – Там было бабушкино дерево. Цела ли еще эта яблоня? – спросила дочь генеральши.

      – А вон стоит.

      – Возле нее был налив?

      – И налив на своем месте.

      «Не убежать ли, – схватился Курымушка, – а то еще вспомнят и Розанку». Но подняться было опасно, а главное, в это окошко, поверх зеленой травы, так хорошо было смотреть на Марью Моревну и думать: «Вот это она, вот это она пришла, настоящая».

      Генеральша говорила:

      – Нужно отдать справедливость этим купцам: они хорошо берегут сад, и сколько цветов у них, – у нас этого не было. А помнишь, где-то была тут старая яблоня Розанка, и внизу в стволе ее было окошко.

      – Помню, как же… Да вот и она стоит!

      – Ну, пойдем посмотрим.

      Курымушка не успел убежать. Марья Моревна заглянула в окошко и сказала:

      – Посмотри, мама, какой тут в траве чудесный бутузик лежит.

      Подошла няня, очень важная, подобралась вся и осмелилась:

      – Мария Ивановна просит вас откушать, ваше превосходительство.

      – Какая там уж превосходительство! – улыбнулась генеральша.

      – Вот настоящие господа! – говорила няня после Курымушке.

      – А мы-то не настоящие?

      – Ну, какие мы господа, мы купцы!

      Никто не мог так радоваться гостям, как мать, она вся сияла, встречая, и шептала Дунечке про дочь: «Вот настоящая тургеневская женщина!» Чего-чего тут для них не наготовили!

      За обедом Курымушка узнал отличие настоящих господ: они ели, не церемонясь, сами просили подложить, если есть хотелось, и отказывались сразу, если кушанье не нравилось. Еще думал Курымушка, что Марья Моревна, конечно, и есть та самая она, про которую все говорят – кра-са-ви-ца, но что это значит, как узнают это сразу – взглянут и скажут: кра-са-ви-ца! – об этом он так решил: «Простая женщина с разными людьми говорит разным голосом и улыбается разно, а красавица одинакова со всеми – богатыми и бедными, большими и маленькими,