Суер-Выер и много чего ещё. Юрий Коваль

все глаза, ожидая появления щенков, но их пока не было видно.

      Причалив честь по чести, первым делом мы побежали к ближайшей серпилии пальм, разодрали её на куски и нанюхались до одурения.

      Суер серпилию нюхать не стал.

      Он разлёгся под грубоидальным ромбодендроном и смеялся как ребёнок, глядя, как мы кидаемся друг в друга остатками недонюханной серпилии.

      – А клада нам не надо! – рифмовал Пахомыч. – Нам серпилия роднее! К ней бы только стаканчик вермута!

      Ну, я налил Пахомычу стаканчик. Я знал, что вермут к серпилии очень расположен, и захватил пару мехов этого напитка.

      Лоцман Кацман тоже запросил стаканчик, но тут капитан сказал:

      – Уберите вермут. Слушайте!

      В тишине послышался щемящий душу жалобный звук.

      – Это скулят щенки, – пояснил Суер, – они приближаются.

      Тут из-за ближайшего кабанчика вокабул выскочил первый щенок. Радостно поскуливая, взмахивая ушами, виляя хвостом, он уткнулся носом в грубые колени нашего капитана.

      – Ах ты дурачок, – сказал Суер, – заждался ласк.

      – Угу-угу, – поскуливал щенок, и капитан начал его трепать.

      Поверьте, друзья, я никогда не видывал такого талантливого и весёлого трепания!

      Суер щекотал его мизинцем под подбородком, гладил и похлопывал по бокам, хватал его за уши и навивал эти уши на собственные персты, чесал живот то свой, то щенячий, распушивал хвост и играл им, как пером павлина, бегал по его спине пальцами, делая вид, что это скачет табун маленьких жеребцов.

      Со всех сторон из-за кабанчиков и ромбодендронов к нам повалили щенки.

      Это были лайки и терьеры, доги и немецкие овчарки, пудели и ризеншнауцеры, дратхаары и ирландские сеттеры.

      И мы принялись их трепать.

      Вы не поверите, но иногда у меня оказывалось под рукой сразу по семь – по восемь щенков. Я катался с ними по траве и трепал то одного, то другого.

      Пахомыч, нанюхавшийся серпилии, частенько путал щенков с лоцманом Кацманом, трепал его и подымал за уши над землёй.

      Кацман совершенно не спорил и блаженно скулил, путая себя со щенками. Правда, поднятый за уши, он больше походил на кролика.

      Должен сказать, что я трепал щенков, строго следуя примеру капитана, и за минуту оттрепывал по две – по три пары.

      – Главная задача, – пояснял Суер, – оттрепать всех щенков до единого.

      И мы трепали и трепали, и я не уставал удивляться, какие же они были тёплые. Никогда в жизни не видывали мы эдакой теплоты и приятной влажности носа.

      У Пахомыча в карманах обнаружилась ливерная колбаса. Он кормил ею дворняг, одаривал такс и бульдогов. Вокруг старпома образовалась целая свора жаждущих ливера щенков.

      Лоцман Кацман, совершенно превратившийся в щенка, тоже выпрашивал кусочек. Пахомычу приходилось отпихивать лоцмана левым коленом.

      До самого вечера трепали мы щенков, а на закате стали прощаться.

      Суер плакал как ребёнок. Он снова и снова кидался на колени и перецеловывал всех щенков.

      С большим трудом погрузились