Суер-Выер и много чего ещё. Юрий Коваль

островитяне.

      К вечеру на берегу запылали костры, и, раскачиваясь в лад, островитяне запели песню, необходимую для их организма:

      В нашей жизни и тёмной и странной

      Всё ж имеется светлая грань.

      Это с веником в день постоянный

      Посещенье общественных бань.

      Что вода для простого народа?

      Это просто простая вода.

      Братства банного дух и свобода

      Нас всегда привлекали сюда.

      В Тетеринские,

      Воронцовские,

      Донские,

      Ямские,

      Машковские,

      Измайловские,

      Селезнёвские,

      Центральные

      И Сандуны.

      А Семёновские ликвидировали,

      А Мироновские модернизировали,

      Краснопресненские передислоцировали,

      Доброслободские закрыли на ремонт.

      Было много тяжёлого, было,

      Но и было всегда у меня:

      Дуб, берёза, мочало и мыло,

      Пиво, вобла, массаж, простыня.

      Тело – голое! Сердце – открытое!

      Грудь – горячая! Хочется жить!

      В наших банях Россия немытая

      Омовенье спешит совершить!

      Они пели и плакали, вспоминая далёкую Россию.

      – Мы-то отмылись, – всхлипывали некоторые, – а Россия…

      Я и сам напелся и наплакался и задремал на плече капитана. Задрёмывая, я думал, что на этом острове можно бы остаться на всю жизнь.

      – Бежим! – шепнул мне вдруг капитан. – Бежим, иначе нам не открыть больше ни одного острова. Мы здесь погибнем. Лучше ходить немытым, чем прокиснуть в глубоком наслажденье.

      И мы растолкали наших спящих сопарильщиков, кое-как приодели их, затолкали в шлюпку и покинули остров неподдельного счастья, о чём впоследствии множество раз сожалели.

      Глава XVII

      Мудрость капитана

      Только уже ночью, подплывая к «Лавру», мы обнаружили, что, кроме мичмана, прихватили с собой случайно ещё одного Хренова. Ложного.

      Это Пахомыч расстарался в темноте.

      – Не понимаю, старпом, – досадовал Суер, – на кой хрен нам на «Лавре» два Хренова? Я и одним сыт по горло.

      – Не знаю, кэп, – оправдывался Пахомыч. – Орут все: «Хренов, Хренов», – ну я и перепутал, прихватил лишнего.

      – А лишнего Семёнова вы не прихватили?

      – Надо пересчитаться, – растерянно отвечал старпом.

      Стали считать Семёновых, которых, слава богу, оказалось один.

      – А вдруг это не наш Семёнов? – тревожился капитан. – Потрясите его.

      Мы потрясли подозреваемого. Он мычал и хватался за какие-то пассатижи.

      – Наш, – успокоился капитан.

      – Что же делать с лишним Хреновым, сэр? – спрашивал старпом. – Прикажете выбросить?

      – Очень уж негуманно, – морщился Суер, – здесь полно акул. К тому же неизвестно, какой Хренов лучше: наш или ложный.

      Оба Хренова сидели на банке, тесно прижавшись друг к другу.

      Они посинели и дрожали, а наш посинел особенно.

      Мне