Сломанное небо Салактионы. Андрей Лисьев

на кофейной коже розовым.

      – Врешь!

      Среди деревьев с видом сытого кота возник Лев Саныч Абуладзе. Профессор был в одних шортах и двигался неспешно.

      – Почти ничего! Кажется…

      Моника с вызовом дернула обнаженным плечом в сторону Льва Саныча.

      – Почти?! – Кутельский перепрыгнул через саксофон и шагнул к профессору. – Кажется?!

      Абуладзе прикрыл ладошками волосатые соски, словно смущенная девушка, застигнутая без лифчика:

      – Ты чего?

      Кутельский ускорился и чуть не задохнулся от ярости:

      – Ты!.. Она… Моя! Мы с ней! А ты!

      – Ну-ну, полегче! – Лев Саныч, наконец, распознал угрозу и отступил на шаг.

      – Я ей симфонию посвятил! – Кутельский почти настиг Абуладзе, но тот с неожиданной для его комплекции прытью прыгнул за дерево.

      – Мы слышали… Симпатичная… Так это была симфония?

      – Мы?!

      – Эй!

      – Ты – старый козел! Тебе все равно с кем! Я же вижу! – пилот гонялся за профессором вокруг дерева. – Любую юбку готов задрать! Слюнями своими забрызгать!

      Лев Саныч следил за дыханием и позволял разгневанному оппоненту выговориться:

      – А Мо твоя мелодия понравилась!

      – Мо?! К черту вас! – Чарли прибавил скорости и споткнулся о прозрачное существо, испуганно скрывшееся в корнях.

      – Прекратите! – строго велела подошедшая Моника.

      – Я думал… Я надеялся… Мы… – Кутельский всхлипнул и перемазанный поднялся с земли. – Такое чувство испоганили! Сатир!

      Он снова бросился за Абуладзе, вместе они сделали еще два круга.

      – Немедленно прекратите!

      На девушку никто не обращал внимания. Кутельский остановился, подпрыгнул, и, повиснув на нижней ветке, принялся с рычанием отламывать ее. Шипы, плесенью покрывавшие ветку, оказались жесткими, измазанными в птичьем помете.

      – Сатир? – Лев Саныч обиделся, – Тогда ты – салага! Жалкий сопляк! Ахи-вздохи-обнимашки! Что ты знаешь о женщинах? Думаешь, ей песенки твои нужны?

      На Чарли обрушилась стая колибри, вставших на защиту своего дерева.

      – Кобель! Формулы?! – рычал пилот, отмахиваясь от птиц обеими руками, ветку ему отломать не удалось. – Уравнения?!

      – Ну, перестаньте! Пожалуйста!

      Моника заплакала. Мужчин это не тронуло.

      Пилот настиг профессора и ткнул его кулаком в шею. Абуладзе обернулся и неожиданно шагнул навстречу Чарли, схватил субтильного пилота в охапку, сильно прижал к себе, не позволяя двигать руками.

      – Старый козел говоришь? – прямо в ухо Кутельскому зашипел профессор. – Да меня на вас обоих хватит!

      Чарли попытался укусить противника, не удалось, тогда он плюнул в лицо Льву Санычу. Тот попытался утереться плечом, ослабил хватку, но Кутельский вырываться не стал, а дернулся всем телом. Абуладзе на ногах не устоял. Противники упали и покатились по земле.

      – Она – ангел, моя муза! – слезливо сипел Чарли.

      Он был сильнее, но Абуладзе тяжелее и быстро оказался сверху.

      – И