Сломанное небо Салактионы. Андрей Лисьев

врачи прописали. Чтобы нервы в руке быстрее срастались. Но на исполнении должностных обязанностей это не скажется. Обещаю.

      – Чарли! Пишет! Симфонию!

      Моника с восхищением посмотрела на пилота снизу вверх.

      – И?

      Геолог уселся в кресло.

      – Что и? – набычился Кутельский.

      – Толк-то есть? – Лев Саныч забросил ногу на ногу.

      – Какой толк?

      – Положительный денежный поток… Бабки, в общем и целом, капают?

      Было сложно понять, завидует Абуладзе таланту Чарли Кутельского или просто издевается.

      – Вы считаете, что искусство существует только ради денег? – Кутельский приготовился к длительной дискуссии.

      Геолог пожал плечами, посмотрел на Монику, которая в этот момент наливала себе воду, и предположил:

      – Ради восторгов поклонниц?

      – Это – большая форма, не могу сказать, вот окончу, будет видно.

      – А мне кажется, Лев Саныч прав, – Моника поднесла стакан к губам и поверх него со смешинкой посмотрела на Кутельского, – Зачем биться над симфонией начинающему композитору, если можно сочинить гениальный шедевр на шесть аккордов?

      «Ей не понравилось», – решил Чарли и взглянул на девушку глазами побитой собаки.

      Геолог удивленно умолк и уставился на Монику.

      Она повернулась лицом к Чарли и боком к Абуладзе. Грудь четко обозначилась под футболкой, а голос зазвенел колокольчиком:

      – Вот смотрите, кто-нибудь помнит авторов древних рождественских песенок? А ведь они принесли авторам состояния! И кормят их наследников до сих пор!

      – Вы хотите оставить от моей симфонии шесть аккордов? – Кутельский чуть не заплакал, он даже перешел с Моникой на «вы».

      – Но пусть это будут шесть гениальных аккордов! Только представьте, что твоя… мелодия будет играть при открытии миллионов лифтов по всей вселенной! Например…

      – И приносить полпенни за тысячу проигрышей! Сможете купить Салактиону. Или даже обе, – добавил геолог.

      Кутельский недоверчиво посмотрел на Абуладзе, потом на Монику.

      – Что вы на меня так смотрите? Разве мы прилетели сюда не ради денег? – разошелся геолог. – Вот я честно признаюсь, чтобы все мои долги вернуть, я должен работать на «Гала-Гео» еще 478 лет! Если чуда не произойдет. А чудес в наши прагматичные времена, увы, не бывает. Салактиона – рай, но даже здесь я не чувствую себя свободным из-за долгов!

      – Чарли, а давай, я тебя зарегистрирую в облаке композиторов-любителей? Их музыку иногда покупают. И даже по чуть-чуть платят! – смешинка из голоса Моники никуда не делась.

      Кутельский обиженно пожал плечами и не ответил.

      – Ладно, Чарли, полетаем сегодня? Все позавтракали? – Лев Саныч оттолкнулся обеими руками от подлокотников кресла и пружинисто встал.

      Подошел к комплексу связи и взглянул на пустой экран входящих сообщений:

      – Моника, странно, но вас почему-то не хватились. Дела-а-а…

* * *

      Добиться полного слияния с техникой. Дождаться момента, когда