Только будь со мной!. Элис Петерсон

голос дрогнул. – А как у тебя дела, Кас? Когда ты приедешь в Лондон?

      – Мне очень жаль, Гай, – уклончиво ответила я, прекрасно понимая, что он еще не все рассказал мне.

      – Эх, Кас, ты бы видела, как они на меня смотрели. Как на калеку!

      После моего разговора с Гаем ко мне в комнату зашел папа, чтобы пожелать спокойной ночи. Вокруг его глаз легли темные тени; с того момента, когда меня сбила машина, он состарился лет на десять.

      – Спасибо тебе за то, что ты приспособил дом для меня, – сказала я папе, думая о маленькой комнатке Гая на первом этаже родительского дома. Там он спал, ел… Он говорил, что чувствовал себя кроликом в клетке. – Это было непросто.

      – Пустяки. – Он присел на край кровати. – Как ты думаешь, сможешь сегодня немного поспать?

      Меня мучили ночные кошмары. Иногда мне снилось, что я снова в больничной палате. А иногда – что я бегу босиком по раскаленным углям, а на горизонте стоит Шон. «Давай! Давай!» – кричал он, но как только я добегала до него, он исчезал. Я опускала глаза на свои ноги, а из них реками текла кровь, и мне было невыносимо больно.

      – Надеюсь, что да, – неуверенно киваю я.

      Он поудобнее устроился на кровати.

      – Тебя что-то беспокоит?

      Я рассказала папе о звонке Гая. Я не могла не думать о том, как тяжело ему было видеть своих бывших коллег. После ленча они вернулись на работу, а Гай отправился в свою кроличью клетку. Именно поэтому мне было трудно общаться с Сарой, и именно поэтому я не могла возобновить учебу в Королевском колледже. Папа это понимал.

      – Все это непросто. Нам нужно пережить этот день и начать новый, – ласково сказал он, прежде чем поцеловать меня на ночь. Уходя, он остановился в дверях. – Сладких снов. Постарайся поспать без кошмаров.

      Я кивнула и закрыла глаза.

      Джорджина забежала в нашу палату.

      – Это Кас, – сказал ей Дом.

      – Я что-то чувствую, – настаивала я, поднимая простыни. – В пальцах на правой ноге. – Наконец я поняла, что могу хоть немного контролировать свое тело. – Джорджина?

      – Пациенты часто испытывают боли в парализованных конечностях, – возразила она.

      – У меня такое было, – подтвердил ее слова Дом. – Иногда как будто раскаленную иглу пропускают через позвоночник.

      – Но, Джорджина, разве это не хороший знак? Я же что-то чувствую!

      – И да и нет. Дело в том, что фантомные боли трудно лечить. Представь, что твои нервы – это провода, – начала объяснять она. – Боль проходит через один или два рабочих нерва, а потом распространяется на нерабочие, которые не связаны с мозгом.

      Я смотрела на свои ноги, пытаясь понять сказанное.

      – Кас, – окликнула меня Джорджина. – Постарайся заснуть.

      Она снова накрыла мои ноги одеялом, словно саваном, и выключила свет.

      – Ты в порядке, Кас? – спросил Гай.

      – Не очень, – ответила я, стараясь не расплакаться.

      – Мне жаль, принцесса.

      Мы лежали без сна, словно обнявшись в темноте.

      – Нам никуда от этого не деться. Даже во сне, – сказал Гай.

      Никуда