Девушка из Нагасаки. J. R. Crow

отказалась.

      – Оставим так. Ты ведь меня защитишь, правда?

      – Конечно.

      Так даже лучше – отличный повод ни в чем себе не отказывать, если какой идиот посмеет хоть что-то вякнуть. Впрочем, люди смотрели на явно высоких кровей девушку в экзотической одежде с не менее экзотическим телохранителем как на обычное проявление принципа «у богатых свои причуды».

      Сначала Мила потащила Яна есть мороженое в одну из дорогих кондитерских. Запасной эссенции у нее с собой не было, и Яну пришлось расплачиваться с той самой цепочки. Его это не сильно беспокоило – деньги, которые достаются легко, легко и тратятся. К тому же, в самом деле было что-то прекрасное в том, чтобы посидеть за ажурным столиком на открытой веранде, посмотреть, как медленно катятся по широкому проспекту кареты и паровые машины, и отведать нежнейший белый десерт с шоколадной крошкой и легким привкусом пряного сиропа. К сладостям Ян относился с каким-то особенным трепетом, возможно потому, что с ними были связаны те немногие счастливые воспоминания детства, когда удавалась достать хоть конфетку всеми правдами и неправдами.

      – Растолстеешь и не сможешь больше так сражаться, – звонко рассмеялась Мила.

      Ян пренебрежительно махнул рукой и пробормотал что-то невразумительное, доедая третье по счету мороженое.

      Потом они прогулялись по стихийному народному рынку, где девушка зачем-то набрала гору бесполезных безделушек: грубоватые глиняные куколки, серые полотенца с вышивкой толстыми нитками, простецкий пояс из кожи…

      Потом потребовала показать что-нибудь действительно уличное и грубое. Ян, не долго думая, повел ее на подпольные собачьи бои, что проводились в руинах заброшенной фабрики. Вот уж где действительно можно было почувствовать истинный нрав темной стороны Лондона: рычащие звери, рвущие друг друга острыми клыками, кровь на песке вольера, разгоряченные люди, выкрикивают приветствия или проклятия. Душно, дымно, тесно. То там то тут вспыхивают драки. Сам Ян это, с позволения сказать, заведение терпеть не мог, но иногда, когда эссенции оставалось уж слишком мало, ходил сюда делать ставки. Он почти безошибочно определял собаку, которая победит, а потому возвращался в клуб с изрядно потяжелевшим кошельком. Букмекеры, само собой, его на дух не переносили, но по редкости визитов молча терпели. Им ли дуракам знать, что стоит добавить во взгляд немного магии, и станет ясно, чья воля к победе сильней. Да и откуда – магия была уделом высокородных, беднота же видела в эссенции только деньги.

      Сегодня поджарый черный дог сцепился с матерой лохматой дворнягой. Сначала они медленно кружили по вольеру, присматриваясь – казалось, это длится целую вечность. Потом мгновение – и полетели клочья шерсти…

      Мила вышла с фабрики совершенно зеленая, потребовала купить у первого попавшегося торговца бутылку крепкого эля и залпом ее выпила. Совсем не аристократично икнула и со вздохом сказала, что пора возвращаться в центр.

      На Лондон опустились глухие сумерки, заплясали по стенам домом тени факелов, придавая и так мрачному городу