Мечтатели Бродвея. Том 3. Чай с Грейс Келли. Малика Ферджух

когда она лежала в постели, стуча зубами.

      – И было, кажется, холодно, – продолжала она совсем тихо, но непреклонно.

      – О… Да, бр-р, очень холодно. Мои ноги превратились в ледышки. Но я боялся за тебя. Тебе что-то помешало? Ты встретила кого не надо?

      Кого не надо… Да, она встретила.

      – …попала в аварию?

      Она бросила на него быстрый взгляд. Неужели он все-таки видел фильм? Нет… он упомянул аварию наобум.

      – Или другой возлюбленный? Я не сержусь на тебя, Черити. У тебя должна была быть очень веская причина. Иначе быть не может, правда?

      – Иначе быть не может, – мягко подтвердила она.

      От грусти, от жалости она едва не улыбнулась. Он и вправду убежден, что она не пришла на свидание, и ломает голову, по какому праву имели наглость его продинамить, в то время как продинамил он сам.

      – Я хотела тебя предупредить. У меня не было твоего телефона.

      – Гадкая, – прошелестел он ей в самые губы. – Зачем ты заставила меня томиться там, наверху? А я ведь даже принес тебе цветы. Желтые розы.

      – Правда? – воскликнула она, почти веря ему, и вдруг разволновалась, представив его с букетом, если… если он и правда пришел. – Я так люблю розы. Особенно желтые.

      – Идем.

      Он повел ее к притаившемуся в аллее цветочному киоску с зелеными перекладинами и купил ей букет из пяти маленьких роз. Они были коралловые, не желтые.

      – А теперь скажи мне все.

      – Что же?

      – У тебя есть другой возлюбленный. Признайся. Это из-за него ты забыла меня в тот вечер.

      – У меня нет никаких возлюбленных.

      Он всмотрелся в нее. Она не лгала.

      – Ты знаешь фильм «Любовный роман»?

      – Я не люблю кино, – сказал Гэвин. – Только если с тобой! – поспешно поправился он, просияв улыбкой до своих красивых ушей.

      – С Шарлем Буайе и Ирен Данн. Они встретились в круизе. Влюбились. Это правда? Ты не помнишь этот фильм?

      – Это все байки. Терпеть не могу байки.

      Черити молчала, уткнувшись в букет.

      – Ты хочешь сказать, ложь? – спросила она, вдыхая запах роз.

      – Да, вот именно. Вранье. Байки. Я уж лучше почитаю газету, по крайней мере там пишут правду.

      Подкрепляя слова делом, он вытащил последний номер «Нью-Йорк Таймс» из автомата, не опустив в щель монетку. И помахал первой полосой.

      – Вот видишь? Китай становится коммунистическим. Европа становится коммунистической. Даже Голливуд! Русские пытаются захватить Америку.

      – Ты думаешь? – спросила она слабым голосом. – Они так опасны? Говорят, что они забирают у богатых, чтобы отдавать бедным…

      Его смех показался ей пощечиной.

      – Ха! Это они тебе заливают. Джо Сталин в роли Робин Гуда! Фарс, моя дорогая. Прикидывается отцом народов, чтобы пудрить всем мозги. В точности как твой сосед, ну, тот, о котором ты говорила, парень со странным акцентом и странным именем. Этот Муссолидес или как его там, что живет один с дочерью…

      – Мистер Беззеридес, – поправила она и снова