Заблуждение. Роман про школу. Том 2. Максим Павченко

Точно что-то выпил!

      Тут уж с Московским нашлось, кому поспорить. Одна только Даша на протяжении нескольких минут начала доказывать, что за Костей такого замечено не было, а если бы даже и было, то едва ли продлилось бы так долго.

      – Нас он в любом случае помнит, – заключила Даша.

      – Так, давайте дальше, – решила Щепкина.

      А дальше пожелал, наконец, высказаться и Дима Ветров. Про него я хочу сказать отдельно, ибо то, как слушал Ветров выступавших до него, заслуживает особого упоминания.

      После вступления от Щепкиной Дима сидел с очень задумчивым, но явно некомпетентным взглядом. Очевидно, он не мог понять, про какое дело говорила Дарья Алексеевна, и уж точно ему было неясно, как с этим делом связана Открытая Книга Памяти, о которой, я подозреваю, он тоже должного представления не имеет; максимум – слышал. Щепкина же, как было видно, не только не собиралась делать из нее некую тайну, – но, напротив, она жаждала говорить о ней, предъявляя всем открытость сей идеи, дабы еще больше заинтересовать учеников, некоторым из которых, кстати, впоследствии придется самим принять участие в ее создании; еще несколько раз произносилось сочетание «наше общее дело», – но, возможно, что-то из этого Дима еще сумел осмыслить, выведя некую логическую связь, – ведь не зря же он физик! Однако, когда речь зашла о каком-то другом деле, Диме, конечно, впору было почувствовать себя абсолютным дилетантом. Впрочем, я видел, как Леша пытался ему что-то объяснить, – и Дима слушал его с колоссальным вниманием, так что, наверно, Ветров многое усвоил после данного объяснения. А уж сколько нового ему посчастливилось узнать!.. – так можно и до мысли о бесполезности предыдущей жизни дойти!..

      Но вид у Димы все равно был небанальный. Он никогда не был таким уж крепким другом Кости, как мы (то есть наша Компания), и поэтому, конечно, не мог по достоинству оценить некоторые фразы Щепкиной, Армана, Сани и других лиц; однако интересно же, что в его взгляде в моменты выступлений могли читаться холод, непонимание и спокойствие, но отчетливо виднелась какая-то детская заинтересованность в происходящем. Возможно даже, что Дима жалел, что ранее он не являлся другом Кости, – ведь только сейчас он мог понять, какое громадное влияние на своих друзей и вообще на очень многих учащихся имеет этот человек. А какая популярность!.. Черт, наверно, Дима просто не мог всерьез поверить в это. Ему, конечно, тяжело было представить себе, что Костя Таганов – обычный школьник – может быть настолько известным, чтобы какими-то своими изменениями спровоцировать проведение целого собрания, да еще с заполненным залом! Нет, так просто в голове такая информация не укладывается, и, наверно, относительно Димы это более чем логично, – ибо, разумеется, тягаться в этом аспекте с Тагановым он и близко не мог. Для этого он должен был как минимум переродиться в нового человека, что вообще нереально.

      Впрочем, поясним предыдущие тезисы. Итак, во-первых, Дима никогда не помышлял о популярности, и, наверно, для него вообще очень тяжело