Дневник доктора Финлея. Арчибальд Кронин

стоял с окаменевшим лицом, пытаясь сдержать гнев, и наконец через силу выговорил:

      – Полагаю, ты все же покажешь мне руку.

      – О, какого черта! – запротестовал Ча, но все же извлек руку из-под лоскутного покрывала, причем с таким трудом, будто она была из свинца.

      Финлей посмотрел на нее, и его глаза расширились от удивления. От запястья до локтя рука чудовищно опухла и покраснела – в диагнозе не было ни малейшего сомнения. У Ча была флегмона – острое гнойное воспаление подкожной клетчатки.

      Сведя все свои эмоции к чисто профессиональным, Финлей приступил к осмотру. Он измерил температуру Ча. Когда он ловко сунул термометр в рот пациента, Ча заметил:

      – Ты что, за страуса меня принимаешь?

      Однако, при всем притворном хладнокровии Ча, температура тела у него была 103,5 градуса по Фаренгейту[5].

      – Головная боль есть?

      – Не-а, – соврал Ча. – И не надейся, что ты мне ее подаришь.

      Помолчав, Финлей взглянул на миссис Белл.

      – Мне придется дать ему понюхать хлороформ и разрезать руку, – бесстрастно заявил он.

      – Ни за что на свете, – сказал Ча. – Никакого хлороформа. Если ты собираешься зарезать меня, то можешь и просто так это сделать.

      – Но боль…

      – Ой! Какого черта! – презрительно перебил его Ча. – Ты прекрасно знаешь, что хочешь сделать мне больно. Давай попробуй заставить меня визжать. Теперь у тебя есть шанс хоть чуток отомстить.

      Кровь бросилась Финлею в лицо.

      – Это ложь, и ты это знаешь. Просто подожди. Сейчас я тебе помогу. А потом преподам урок, который ты никогда не забудешь.

      Он резко отвернулся и, открыв саквояж, стал готовить инструменты к операции. В ответ Ча начал насмешливо насвистывать «Голубые колокола Шотландии».

      Но вскоре Ча умолк, как бы ни хотелось ему продолжить.

      Когда тебе вскрывают такой огромный гнойник без анестезии – это дико больно.

      Он оцепенел, а лицо стало грязно-серого цвета, когда Финлей сделал два быстрых глубоких надреза, а затем начал выдавливать гной.

      Гноя было очень мало, плохой признак – из дренажных отверстий сочилась лишь какая-то темная серозная жидкость, хотя Финлей изучал ее чуть ли не с болезненной скрупулезностью, прежде чем наложить на рану марлю, пропитанную йодоформом.

      Когда он закончил, Ча вытащил из-за уха окурок сигареты, закурил и сурово посмотрел на свою забинтованную руку.

      – Ты сделал из нее просто отличный фарш! – усмехнулся он. – Но чего еще мы могли ожидать?

      Затем, с сигаретой в руке, он потерял сознание.

      Разумеется, он вскоре пришел в себя, но был далеко не в лучшей форме. В тот же день, зайдя еще раз, чтобы проверить состояние пациента, Финлей застал его в тисках септической лихорадки. Началось заражение крови. Ча был в бреду; температура 105, пульс 140 – ситуация довольно серьезная, – но миссис Белл решительно воспротивилась его отправке в больницу.

      – Ча этого не позволит! Ча этого не позволит! – повторяла

5

Около 39,7 градуса по Цельсию.