Мир Гаора. Сторрам. Татьяна Николаевна Зубачева

работали они совсем в разных бригадах, так что… тоже успеется, хоть и интересно.

      Гаор тряхнул головой и стал одеваться на выход.

      На дворе дул яростный холодный ветер, разгоняя тучи. Гаор пробился сквозь весело гомонящую толпу к прикрывавшему от ветра парапету, сел на корточки и закурил. Разговор пошёл о погоде, не будет ли опять снега. Гаор закинул голову, разглядывая небо.

      – Нет, вон уже звёзды видны.

      – А чо, и впрямь…

      – Как угнал, так и нагонит…

      – Опять ночь не спать…

      – Это уж как заведено.

      Гаор курил, привычно держа сигарету в кулаке так, что ни свет, ни дым наружу не пробивались. Ветер вдруг изменился, и курильщики, ругаясь, стали разворачиваться к нему спинами, заслоняя собой огоньки. Но у многих погасло. Защёлкали зажигалки. Волох потянулся к Гаору.

      – Дай прикурить.

      Гаор дал ему прикурить от своей сигареты, потом ещё кому-то, а третьему отказал и достал зажигалку.

      – Третий не прикуривает, держи.

      Третьим был Ворон. Он молча прикурил и вернул зажигалку Гаору, а спросил куривший сегодня с ними Мастак.

      – Это почему? Примета что ль такая?

      – Примета, – усмехнулся Гаор. – Первого снайпер видит, по второму целится, по третьему стреляет.

      – А снайпер это кто? – спросил Волох.

      Гаор по возможности кратко и внятно объяснил, что такое снайпер.

      – Это как медведя на овсах из засидки сторожить, что ли ча? – после недолгой паузы спросил кто-то.

      – А это что? – ответил вопросом Гаор.

      Ему в несколько голосов охотно объяснили и рассказали.

      – Похоже, – согласился Гаор.

      Сидеть под ветром было холодно, и, докурив, быстро вставали и уходили в толпу на игры. Гаор старался курить помедленнее, растягивая удовольствие, и вскоре остался один. Вернее, в двух шагах от него сидел Ворон, но отчуждённо глядя в другую сторону. Гаор дотянул последнюю затяжку, потёр обожжённую губу, погасил и растёр окурок, готовясь встать, когда Ворон заговорил. Тихо, глядя перед собой, будто сам с собой, но обращаясь к Гаору.

      – Зачем тебе это? Ты культурный человек, а они дикари, ты не должен опускаться до них.

      Гаор удивлённо посмотрел на него.

      – Ты это мне, Ворон?

      – Да, тебе. Ты давно раб?

      Гаор мысленно прикинул даты и присвистнул.

      – Да скоро полсезона будет, наверное.

      – И уже стал совсем как они. Зачем тебе… болботанье это? Ты грамотный, я слышал, водишь машину, ты выживешь.

      – А ты сколько рабом? – пользуясь моментом, спросил Гаор.

      – Много. Я устал, пока я держусь, главное, это остаться человеком, а ты…

      – А они не люди? – перебил его Гаор.

      – Они дикари, и дикарями останутся, надо сохранить себя, свою личность.

      – Как это тебя в камере до сих пор не придавили? – задумчиво спросил Гаор.

      – Не знаю, это неважно.

      – За что ты стал рабом?

      – Неважно, я держусь. Я никому не мешаю, и меня не трогают. Они, в сущности, они неплохие,