Время Сигизмунда. Юзеф Игнаций Крашевский

а ещё ниже только такая пора года, как везде. Проскокав долину, снова горы. Часто между горой и горой протекает река и над ней в полтора мили висит мост.

      Что за мост! Трухлявая палка над пропастью, а подскользнёшься, то лети к Господу Богу, amen тебе! То снова на вершинах гор будут замёрзшие пруды. И если бы хоть по-людски, как у нас, гладко, но где там! Господствуют там великие ветры, сугробы возвышаются на несколько десятков локтей, а мороз бывает такой, что весь сугроб от ветра костенеет, затвердевает, и так всё время озеро замерзает. Поэтому взбираешься с глыбы на глыбу, а кое-где скачешь через воду, что ещё протекает. Затем дальше снова горы. Но тут уже другое, из середины их, потому что там есть адские ворота, извергается постоянный дым и пламень, летит пепел и камни, валит серный пар. У этих адских ворот нет никакой стражи; иди, куда хочешь, паспорт у тебя наверняка не спросят. Ночами слышен и грохот, и крики осуждённых, и ужасные стоны, так, что те, что живут там поблизости, никогда не спят от страха, пожалуй, только одним глазом и то стоя.

      – А как же там люди живут?

      – Так же, как и тут, в силу привычки, и даже край, если бы не то, что там дорога в ад, весьма плодородный, добрый и удобный. Виноград растёт, как у нас капуста, а на деревьях висят золотые и серебряные яблоки.

      Как раз на эти слова вошёл еврей и позвал:

      – Лагус!

      Дед, который, сидя на полу, оперевшись на лавку, с заинтересованностью слушал рассказ, поднялся, дабы посмотреть, кто его зовёт, а, увидев кампсора, дал ему знак рукой и вышел к нему.

      Оба потом спешно удалились от шиночки пани Крачковой и между ними зывязалась следующая беседа:

      – Слушай, Лагус, ты не забыл дороги в Венгрию?

      – Я? А как вы хотели, чтобы я её забыл, не так это давно.

      – Недавно, правда, как провожали цыган и краденных коней туда, и были пойманы.

      – Зачем это вспоминать, мой ребе (учитель)?

      – А нужно вспомнить, – добросил еврей, – потому что должен.

      – Ну, ну, я помню.

      – Ну вот, я тебя сам хочу выслать в Венгрию.

      – С чем, с кем, зачем? Вы? Уж не с краденным конём?

      – Лучше, потому что, может, с краденным ребёнком.

      – Гм? Христианским?

      – Хотя у него ни жизни, ни веры отобрать не думаю, и я его не высылаю, а только помогаю.

      Он пожал плечами.

      – За деньги, – сказал Лагус.

      – Разумеется, за деньги, и вы также не бесплатно пойдёте.

      – Само собой.

      – Я вам укажу место, куда его под расписку отдадите, а, вернувшись, получите что вам причитается.

      – Что это за ребёнок? – спросил Лагус.

      – Тебе на что знать? Ребёнок… достаточно… Не нужно. Потерять его не хотят, только вышлют. Вот, это всё.

      – Скажите мне, однако, что это за ребёнок, потому что, кто вас знает, не повесят ли за это, а мне уж не хотелось бы на старости лет.

      – Ну, это и молодому ещё горше не хочется.

      – Старый предпочитает спокойствие, –