Вечер и утро. Кен Фоллетт

мастер, голос которого дрожал от испуга.

      – Да вообще-то ничего, – признался Олдред, вкладывая в тон всю убедительность, на какую он только был способен. – Я заметил пламя и решил проверить, как бы пожар не случился. – Приходилось выдумывать на лету, чтобы его снова не упрекнули в излишнем любопытстве. – Я брат Олдред из аббатства Ширинга.

      – Я Катберт, священник здешнего монастыря. Посторонние в мою мастерскую не ходят.

      Олдред нахмурился.

      – Тебе есть что скрывать?

      Катберт помедлил с ответом.

      – Я принял тебя за вора.

      – А есть что воровать?

      Катберт непроизвольно оглянулся через плечо, и Олдред проследил за его взглядом: у двери, ведущей в дом, стоял окованный железом сундук. Разумно было предположить, что в этой сокровищнице Катберт хранил золото, серебро и медь, с которыми работал.

      Многие священнослужители занимались тем или иным искусством – кто музыкой, кто поэзией, кто росписью стен. В занятии Катберта не было ничего странного. Скорее всего, он делал украшения для матери-церкви и, возможно, получал заодно какую-то прибыль от ювелирных украшений на продажу; в конце концов, священнослужителю не возбранялось зарабатывать своим трудом. Так почему священник настолько испугался?

      – У тебя наверняка острый глаз и твердая рука, раз ты взялся за подобную тонкую работу. – Олдред присмотрелся к кружку на столе. Похоже, Катберт вырезал на серебряном диске замысловатый узор из диковинных животных. – Это что такое?

      – Брошь.

      Голос из-за спины грубо оборвал беседу:

      – Какого дьявола ты сунул сюда свой нос, чужак?

      К Олдреду обращался мужчина, полностью лишенный волос на голове, а не с выбритой макушкой. Судя по всему, это был настоятель Дегберт Лысый.

      Олдред и не подумал смутиться.

      – До чего же вы щепетильные! Дверь была открыта, и я заглянул внутрь. Из-за чего вы переполох подняли? Вам, кажется, есть что скрывать.

      – Не глупи, – скривился Дегберт. – Катберту нужны тишина и уединение для очень важной работы, вот и все. Пожалуйста, оставь его в покое.

      – А мне Катберт успел рассказать другое. Дескать, он опасается воров.

      – И это тоже. – Дегберт протянул руку и прикрыл дверь, та захлопнулась, отрезав настоятеля и Олдреда от мастерской. – Ты кто будешь?

      – Армарий аббатства в Ширинге. Меня зовут Олдред.

      – Монах, – протянул Дегберт. – Полагаю, ты рассчитываешь, что мы тебя накормим.

      – Да, и переночевать пустите. Я возвращаюсь издалека.

      Дегберта явно подмывало ответить отказом, но он не мог прогнать собрата-священнослужителя без веской причины, не нарушив правил гостеприимства.

      – Постарайся не донимать братьев своими расспросами, – сказал он, направился к дому и вошел внутрь через главный вход.

      Олдред постоял, предаваясь размышлениям, но так и не смог установить причину этой неприкрытой враждебности.

      Ладно, хватит ломать голову. Он