Вечер и утро. Кен Фоллетт

Наверное, он вполне мог оказаться бездомным и безобидным нищим, но больше смахивал на злодея.

      Сердце Олдреда упало. Все-таки не следовало соваться в лес в одиночку. Но этим утром на постоялом дворе в Мьюдфорд-Кроссинге не нашлось никого, кто двигался бы в эту сторону, так что монах поддался снедавшему его нетерпению и пустился в дорогу самостоятельно, не теряя суток-других на ожидание попутчиков.

      Он остановился. Главное – не показывать, что боишься, как при встрече с грозным псом. Стараясь говорить размеренно, чтобы голос не дрожал, Олдред произнес:

      – Да благословит тебя Всевышний, сын мой.

      Незнакомец ответил хрипло – Олдреду даже подумалось, что хрипит он нарочно, чтобы остаться неузнанным:

      – Ты кто таков будешь, святоша?

      Выбритая макушка ясно выдавала в Олдреде человека Божьего, но в остальном он мог быть кем угодно – от скромного служителя до настоятеля.

      – Я из аббатства в Ширинге.

      – Один, значит, идешь? Не боязно, что ограбят?

      Если Олдред чего и опасался, так это смерти.

      – Кому взбредет в голову меня ограбить! – воскликнул он с показной уверенностью. – У меня же ничего нет.

      – А вон тот короб не твой?

      – Нет, не мой. Он принадлежит Богу. Конечно, глупец может ограбить и Господа, но тем обречет свою душу на вечное проклятие. – Олдред заметил в кустах второго незнакомца. Даже вздумай он затеять драку с первым, двоих ему ни за что не одолеть.

      – Что в коробе? – спросил первый разбойник.

      – Восемь священных книг.

      – Дорогие небось.

      Олдреду вдруг живо вообразилось, как этот человек стучится в ворота монастыря и предлагает купить у него книгу. Его, разумеется, выпорют за такую дерзость, а книгу отберут.

      – Они и вправду дороги, но для тех, кто сумеет их продать, не вызывая подозрений, – ответил монах. – Ты голоден, сын мой? Поделиться с тобой хлебом?

      Разбойник помедлил, будто размышляя, потом твердо заявил:

      – Оставь хлеб себе, мне нужны деньги.

      Олдред уже не сомневался, что мужчина голоден. Если его накормить, он, глядишь, и разбойничать перестанет.

      – У меня нет денег. – По сути, монах не обманывал, ибо монеты в его кошеле принадлежали аббатству Ширинга.

      Разбойник опять замялся, явно растерявшись и не зная, как ему справиться с неожиданным поворотом разговора. Помолчав, он вдруг сказал:

      – Сдается мне, конягу продать будет проще, чем короб с книгами.

      – Верно, – согласился Олдред. – Но ведь люди станут говорить: «У брата Олдреда был пони с белым крестом на лбу, так что откуда ты привел эту конягу, приятель?» Что тогда скажет вор?

      – Ты умный, святоша.

      – А ты смелый. Но ты же не глупец, правильно? Ты не станешь убивать монаха ради восьми книг и одного пони, раз уж все равно не сможешь их продать.

      Олдред прикинул, что пора прекращать спор, и, сглотнув слюну, направил Дисмаса вперед. Разбойник замер было в неподвижности, но