Афганский гладиатор. Александр Тамоников

выглядишь. К приему комдивом подготовился? И запах от тебя приятный, что за одеколон, где взял?

      Шестаков довольно улыбнулся:

      – Ты же знаешь, у кого и где я провел ночь.

      – Знаю, ну и что?

      – А то, Саня, что Елена оказалась чудом. Я и не ожидал, что она так примет меня. И встретила, и домой провела, и накормила, а уж что было дальше, просто сказка. Выпили немного, думал, по трезвяне ни хрена путного в постели не получится. Не будет азарта. А оказалось все наоборот. Такого кайфа я еще ни разу в жизни не получал. Наши бабы по сравнению с Ленкой ерунда. Часов до трех кувыркались. И заметь, без подзарядки спиртным. Форму мою она еще с вечера постирала, а в пять уже встала, погладила все, завтрак приготовила. Встал как человек. Башка не болит, на душе легко, жизнь светла. И одеколон она мне подарила. В общаге оставил. Такие вот дела. Нет, что ни говори, а бабы годами постарше лучше молодняка. Потому что знают, как мужика ублажить.

      Тимохин похлопал товарища по плечу:

      – Короче, Вадик, влюбился ты в очередной раз по уши!

      – Почему в очередной раз? Обижаешь!

      – Не ты ли то же самое говорил о близости со связисткой, которая потом замуж за майора пехотинца вышла?

      – Э-э, Саня, то о близости, о сексе. А тут вообще об отношениях. Анька-связистка, базара нет, тоже в постели хороша была. Но мы с ней только вино пили да любовью занимались. С Еленой же совсем другое. Мы с ней и кувыркались, и о жизни между делом разговаривали. Она мне о себе рассказала, я ей о себе. Причем не приукрашивая, а правду. Мог приврать, но не стал. Спросишь, почему? Отвечу, а хрен его знает? Потянуло ни с того ни с сего выложить ей о себе все как есть.

      Тимохин взглянул на Шестакова:

      – Прям-таки все?

      – Сань! Не веришь, что ли? Сказал, все, значит, все. И что в лейтенантах пять лет хожу из-за характера своего упертого, и что водку жру до беспамятства иногда. И что перспектив по службе у меня нет никаких. И даже о всех бабах, с которыми спал, как на духу рассказал.

      Александр усмехнулся:

      – О всех ли? Никого не забыл?

      – Подкалываешь, да?

      – А что, нельзя? Ладно, извини. И как же отреагировала на твои признания Елена?

      – С пониманием, в отличие от других!

      – О себе она, наверное, не так откровенно говорила?

      – Проверить, конечно, ее слова невозможно, но мне этого и не надо. А насчет откровенности, то Лена тоже многое рассказала.

      – И как результат предложила сегодня вновь встретиться, да?

      – Да! В этом есть что-то странное?

      – Нет! Я рад за тебя!

      – Скажи еще, мол, при ней, глядишь, и человеком стану.

      – Ты и так нормальный мужик. Я действительно рад за тебя!

      – Заметно!

      – Серьезно! А то, что эту радость внешне не проявляю, то это из-за плохого настроения.

      Шестаков поинтересовался:

      – Это из-за козла Гломова, что ли? Или из-за вызова к комдиву?

      – Нет, Вадик! Это все пустяки.

      – Так из-за чего?

      – Да ни из-за чего! Просто с утра плохое настроение.

      –