Афганский гладиатор. Александр Тамоников

Ну, давай!

      – Я отказался писать объяснительную!

      – Почему?

      В разговор вступил Галаев:

      – Извините, Николай Георгиевич, отношения заместителя командира роты и начальника штаба батальона носят особый характер!

      – Мне это известно! Мне непонятно, почему старший лейтенант отказался писать объяснительную записку.

      Генерал перевел взгляд на Александра:

      – Ну? Почему?

      – Потому что объяснять нечего было. Наш разговор слышали и замполит, и секретарь партбюро Булыгин. А все эти записки, кому они нужны? Я прямо высказал Гломову, что он из себя представляет, и от слов не отказываюсь. А бумаги пусть замполит пишет. Это его работа.

      – Тебе не кажется, Тимохин, что ведешь себя вызывающе? И забываешь иногда, что служишь в армии, а не трешься где-нибудь на гражданке. Забываешь, что в армии существуют такие понятия, как субординация и воинская дисциплина. Кто бы ни был твоим начальником, ты обязан ему подчиняться. Не кажется?

      – Виноват, товарищ генерал-майор!

      Что еще мог ответить комдиву старший лейтенант?

      Максимов передразнил Тимохина:

      – Виноват!

      Генерал спросил Галаева:

      – Товарищ подполковник, а ваш секретарь партбюро – уж не тот ли старший лейтенант, которого гоняли пьяные солдаты по полигону?

      Галаев утвердительно кивнул:

      – Он самый!

      – Тогда ничего не понимаю! Как этот офицер мог возглавить партийную организацию, если его самого еще воспитывать и воспитывать надо?

      – Вы же знаете, товарищ генерал, как это происходит. Мой замполит согласовал кандидатуру Булыгина с начальником политотдела дивизии, собрание части избрало старшего лейтенанта секретарем.

      – Так! А парткомиссия утвердила кандидатуру Булыгина?

      – Насколько мне известно, пока нет. Должна на ближайшем заседании утвердить.

      Комдив поднял трубку телефона:

      – Соедините меня со штабом соединения!

      И через несколько секунд:

      – Максимов! Начальника политотдела, срочно!

      Вновь непродолжительная пауза, после чего:

      – Николай Николаевич? Максимов! ... Хорошо... нормально долетел... да, да, у меня к вам вопрос. За какие такие заслуги в ремонтно-восстановительном батальоне секретарем партбюро вы согласились определить старшего лейтенанта Булыгина? ... Ну и что? ... Вот оно как? Значит, выдвинул Василенко. И давно вы идете на поводу у заместителей в частях? Да, я против. Категорически против. ... Нет. Пусть решит парткомиссия, но я обязательно выступлю на ней, так что прошу без меня ее не проводить.

      Генерал положил трубку на рычаги.

      Взглянул на комбата:

      – Подбирайте себе другого партийного лидера.

      И как ни в чем не бывало продолжил чтение обобщенных докладов по Тимохину:

      – Вновь употребление спиртных напитков.

      Он поднял глаза на старшего лейтенанта:

      – Ты что, Тимохин, запойный?

      – Никак нет!

      – Но тут отмечено, что ты постоянно пил почти неделю.

      – Ну, раз отмечено,