Цветок Востока. Янка Рам

смотрит, прикрывая ожерелье ладонью.

      – Почему?

      – Это… Как это… – хмурится. – Защита отца!

      Всматриваюсь в её глаза, отрицательно качаю головой. Не понимаю.

      – Оно ледяное. Шея, уши. Отморозишь!

      – Нет. Нельзя.

      – Да почему?!

      – Отец любит дочь – дарит. Дорого. Муж может выгнать. И всё. С голоду умереть тогда. А это защита. Надо всегда чтобы на тебе. Домой не зайдёшь, не заберёшь! Только то, что на тебе – твоё. Всё, что в доме – мужа. Кто любит – дарит защиту.

      Показывает по очереди колечки на пальцах.

      – Брат Амир. Амла Саид. Брат Хазир. Тётя Амина… Баба… А это…

      Показывает на колечко – тоненький ободок, выбивающийся по стилю из других. На нём цветочек: пять круглых лепестков, один отломан. Похож на цветок жасмина.

      Мне нравится чай с жасмином, нравится наблюдать, как эти цветы раскрываются в кипятке.

      – …От мамы родной передали.

      – И что – никогда не снимаете эту тяжесть??

      – Если муж не любит. Или… как это… Бах!! – всплёскивает руками. – Взрывается!! Гнев!

      – Вспыльчивый?

      – Да! Нельзя снимать… – отрицательно качает головой. – В любой момент на улице! Беременная можно снять. Не может прогнать. Родила – может.

      – А отец? К отцу вернуться?

      – Как ему забрать?… Нельзя. Выкуп уплачен! А выгнали – плохая жена! Позор. Возьмёт домой – сёстры брать не будут в жены. Люди скажут – такие же!

      – Мракобесие какое-то!

      – Что?… – внимательно смотрит.

      – Откуда ты? Кто по национальности?

      – Аталар – арабы, Иран. Баба – турок. Мама – русская. Я… – пожимает плечами. – Я в Кайсери… живу… жила?

      – В прошлом веке? – вздыхаю я. – В Турции давно уже всё по-другому. Девушки в миниюбках и…

      – Что? Не понимаю.

      – Почему нравы такие суровые? Законы давно сменились.

      – Севджили семьи по-старому живут. Традиции. Низкие семьи как на западе живут. Честь забыли.

      От того, как двигаются её губы, моя голова кружится, и я каждый раз ловлю свой порыв сократить между нами расстояние и попробовать их на вкус. Теряю смысл того, что она говорит, пытаясь унять дрожь, охватывающую меня от её голоса. Он – низкий, ласковый, проникновенный и хрипловатый, когда она говорит спокойно, а когда очень волнуется – звенит, как серебряный колокольчик.

      Захлопываю глаза, чтобы не испугать её своими откровенными взглядами.

      Что я хотел сделать? О чём мы вообще?

      – Так! – протягиваю ей сумку. – Всё можешь спокойно снимать. Положи в свою сумку. Я тебя никогда и никуда не прогоню. И ни к чему не притронусь. У нас в России ЭТО честь – не обидеть гостью. Согреется металл, захочешь…

      – Нет! Нельзя.

      Прикрывает ладонью.

      Ладно…

      Полыхающий огонь уже жжёт мне спину, и я отодвигаюсь, чтобы жар шёл на неё.

      – Я тебе сейчас чай сделаю. С жасмином любишь?

      – А? – удивлённо распахивает заплаканные глаза.

      – С жасмином…

      – Жасмин.

      – Жасмин… – киваю.

      – Откуда знаешь?… – прищуривается