Хозяйка «Белой усадьбы». Эльвира Осетина

у меня на руках.

      – Первым делом проверим, что там, – ответил с небольшой заминкой Тодор. – Я быстро, ждите меня тут, никуда не ходите.

      Мужчина открыл дверь тем самым ключом, который еще в подвале забрал, и шмыгнул внутрь, закрыв её за собой.

      – Интересно, что там такое? – тихонько спросил, ни к кому не обращаясь, Алекс.

      – Зря один пошел, мог бы меня с собой взять, – недовольно пробормотал Цедрик.

      – Чтобы запнуться, когда под ногами будешь мешаться? – весело хмыкнул один из близнецов.

      – В отличие от тебя, хотя бы не болтаю языком, – ответил Цедрик.

      – Ой-ой, какие мы нежные, – пробурчал рыжий.

      – Мальчики, расскажите, вы бандитов развязали, когда в камеры сажали? – решила переключить я мальчишек на другую тему, пока они не подрались, а то глазами друг на друга так и сверкают.

      – Вот еще, пусть так сидят, – ответил за всех Алекс.

      – Как так? – опешила я. – У них же руки и ноги затекут! Это же опасно.

      – Тодор в кандалах несколько месяцев сидел, – вдруг вмешалась в разговор Мариша.

      Я застыла на несколько мгновений, думая о том, как быстро он пришел в себя… Разве такое возможно? Несколько месяцев в кандалах – и сейчас бегает и прыгает как сайгак, да еще и нескольких сытых бугаев смог на лопатки уложить?

      – Одно дело – кандалы, – решила объяснить я детям мои «переживания» за работорговцев, – и совсем другое – веревки. В кандалах у Тодора не были пережаты артерии, и конечностей он бы не лишился. А веревки это делают. Если человеку перетянуть, например, руку или просто палец веревкой и так оставить на долгое время, то он легко может её лишиться.

      – Ну и пусть, – пожала плечами девочка, смотря вперед без каких-либо эмоций.

      Такое ощущение, что выгорели они у неё все.

      Я инстинктивно поежилась.

      Непривычно, когда ребенок так смотрит. Как взрослый, давно потерявший надежду и любые иллюзии.

      Даже в больнице дети и то старались верить в лучшее и могли улыбаться, радоваться мелочам, хотя все были на пороге смерти.

      А Мариша…

      – Так нельзя, – сказала я хриплым голосом.

      – Почему? – посмотрела она на меня исподлобья. – Они издевались над нами столько времени… почему мы не можем им отомстить?

      Я растерялась, не зная, что сказать.

      Но затем уверенно начала объяснять:

      – По закону так делать запрещено. Это называется расправа. Должен быть суд. Человек должен ответить перед законом за содеянное. Вы выступите как свидетели. Расскажете в подробностях, что они делали. И когда суд решит, что они виноваты, то к ним будет применено наказание, положенное по закону.

      – У нас как-то мимо села проезжал лордик заезжий, – начал Цедрик, с презрением выделив слово «лордик». – Ришка, соседская девка, на выданье была. Первая красавица на деревне, с вот такенной косой. – Мальчик показал руками толщину косы девушки, растопырив пальцы и соединив их между собой. – Она гусей пасла, вышла на окраину. Лорд её прихватил и снасильничал.