Осквернённые мечтой. Дмитрий Сергеевич Борисов

Не понимая, что всё должно быть наоборот. Из-за того они и разрушают крепости, затапливают деревни. Потом мы кричим и проклинаем всех и вся. А нужно всего лишь понять природу. Не строить там, где теперь руины.

      Витус подвёл кобылу к краю берега. Место для заселения керохийцы выбрали удачное. Рядом находилась заводь, царило умиротворение.

      – Не думаешь, что мы нарушаем одно и то же правило? Везде и всюду? – размышлял Косьян вслух. – Оно одно. Не так сложно его запомнить.

      – Проблема не в запоминании, – Витус приспустился ещё ниже, подтягивая к себе осторожничающее животное. – В понимании.

      Вожак кивнул, соглашаясь с его выводом.

      Одна мысль, вылетевшая на свет из головы Косьяна и сумевшая найти пристанище в голове незнакомого человека, сблизила их, словно двух долго молчащих философов, проживших несколько десятилетий среди невежд. Это приятное ощущение взбодрило сурового керохийца. Его рассуждений бы не поняли сородичи, да он и не пытался объяснить им очевидное. Скудный ум не замечает красот и правды.

      Лошадь, проваливаясь передними копытами во влажный песок, приблизилась к воде, вытянула шею, и начала утолять жажду.

      – Знаешь, что меня удивило? – Витус почерпнул в ладонь водицы и освежил ей лицо. – В такой глуши, да ещё среди керохийцев, мне повстречался мыслитель.

      – Чаще в леса заходи.

      – Я из них выйти не могу. Они повсюду. И в них обитает мало дружественных зверушек и людей.

      – Мой народ не знает ласки, поэтому кажется таким бесчувственным.

      – Женщин не хватает? – нелепо пошутил Витус.

      – Я не о плотских утехах.

      Чужак отступил от воды и, утопая в мокром песке, карабкаясь по крутому берегу наверх, поднялся к Косьяну.

      – А ты где ласку познал? На севере её мало, – спросил он, счищая глину с подошвы.

      – Я не одуванчик, но добро замечать умею.

      – Твои сородичи предпочитают говорить топором.

      – Им гораздо легче объяснять. И заметь, я сказал «кажется».

      – Я не сомневаюсь, что вы друг друга нежностью из ведра поливаете. Другое дело чужаки.

      – До них нам дела нет.

      Витус протянул ему тесло и сказал:

      – По отношению к чужому и судят человека.

      – На то их и называют чужими, – Косьян улыбнулся и принял орудие. – Что нет к ним никакого отношения. И смысла притворятся, нет.

      К берегу подошли две босоногие девушки в белых платьицах, скрывающих стройные фигуры. Девицы были хороши: на лица милы и свежи.

      Витус смущено отвернулся от них.

      – Девок ни разу не видел? – удивился его поведению Косьян.

      – Видел.

      – Пойдём, пусть спокойно делом займутся, – керохиец сурово глянул на молоденьких северянок, вытаскивающих из корзины грязное бельё, и пошагал к избам. – Ты правильно делаешь, что не пялишься на них. Такую наглость мы не прощаем.

      Нежелательного когда-то путника Косьян пригласил в своё жилище. Данный поступок означал, что иноземец заслужил