Осквернённые мечтой. Дмитрий Сергеевич Борисов

мысли необходим разум, которого у того и в помине не было.

      Пустослов отступил назад, закрыв язык на засов.

      – Не все из нас были в боях, но оружие применять умеем, – сообщил главный.

      Альтаир покрутил головой и взглянул на избы, стоящие позади северян.

      – Кажется, вы не понимаете, – начал он. – Я не сомневаюсь в вашей смелости и боевой подготовке. Она важна, но в вашем случае не поможет. Это вам не волков отогнать от стада овец. И спрятаться в избушке не получится, хоть в погреб заройтесь, но оно и там откопает вас.

      – В нашем случае?

      – У вас много женщин и детей. Как ты их защитишь? Этим? – Альтаир взглянул на его топор для стёсывания, с лезвием, поставленным перпендикулярно к топорищу.

      – Оружие у нас имеется, – твёрдо ответил Косьян.

      – Да хоть таран достань, вы не спасётесь.

      – Это наш дом.

      – Могила.

      Зависло молчание. Страх прокатился по сердцам жителей, но до конца осознать опасность они не могли. Не предвидели исхода, к которому подводила их наивность и врождённое недоверие к иноземцам.

      Косьян смотрел в глаза Альтаира и не видел в них корысти, лишь просьбу.

      – С чего такая забота? – спросил он.

      – Если есть шанс спасти, почему же мне не использовать его?

      – Добродетели? – скользкая улыбка отобразилась на лице вожака. Она символизировала неприкрытую подозрительность по отношению к мотивам Альтаира.

      – Путники, идущие своим путём, – без раздумий ответил тот.

      – Охотитесь на него?

      – Мы просто идём.

      У Косьяна возникла прорва вопросов, которые просили свободы, но он держал их взаперти.

      – Откуда вам знать, что тварь нападёт?

      – Много вопросов, – бросил упрёк Альтаир. – Они не решают проблему.

      – Но всё же?

      – Он нападёт, – уверено, зная наверняка, сообщил Альтаир. Да так, что ни у кого не возникло сомнений в грядущей атаке. Все поняли, её не может не быть. Но и этого было недостаточно для убеждения людей в серьезности, надвигающегося на них бедствия, в виде кровожадного чудовища.

      – Мы не уйдём, – Косьян решил поставить точку в разговоре и пошагал к долблёнке. Его сородичи остались на месте.

      – Выбираешь смерть? – окрикнул его Альтаир.

      – Пусть будет так.

      Из его голоса повеяло безразличием. Альтаира раздражала эта самоуверенная тупость, основывающаяся на пустоте.

      – Свою жизнь ты казнишь, а что с твоими детьми?

      – Вот именно, с моими! – подчеркнул Косьян.

      – Дело твоё, – Альтаир подошёл к седлу и возвратил клинки в объятия ножен. – Но знай, разорвёт их не чудовище, а твоя дурость.

      Вожак замахнулся, чтобы ударить по бревну, но промазал: слова достигли его рассудка и сбили координацию. В них была неприятная для него правда.

      – Хочешь научить меня жизни? – озлобился он.

      – Я не могу тебя ничему научить, я хочу, чтобы ты думал.

      Свою позицию Косьяну нечем было кормить – его кладовая не имела