В плену времени – 2. Повести. Тамара Ла

сиянием, покрыто скоплениями огромных голубых и белых сфер; затем небо стало морем для невиданных, гигантских животных, а земля внизу растянулась плоско-зеркальным и темным отражением.

      День за днем, неторопливо-уверенно ступая, Медея несла свое статное широкое тело по древней земле, и наконец, как грозовые тучи, засинели впереди родные горы. По лесистым склонам она спустилась к большому городу Синопе, и перед ней раскинулась прекрасная голубая даль моря. Вдоль берега она шла еще пять дней до своих родных мест.

      На поляне между хижинами и священной рощей женщины сидели вокруг костра, в его тепле греясь от предзимней, легкой прохлады.

      Неторопливой, статной поступью, с развернутыми плечами, Медея подошла к женщинам и заговорила на их и своем родном языке. Прямо смотрела им в лица, узнала нескольких, и ее тоже признали. Сказали, что Анхи и некоторых других ее родных уже нет в живых.

      Медею повели к новой предводительнице рода. Она – моложе Медеи. По глазам и внешности друг друга сразу поняли: они – соперницы в соревновании за близость к Великой Матери.

      Стала жить среди своего племени, снова – жрица. Для Медеи это – возвращение к себе.

      Порой брала в свою хижину того или иного мужа, но она безразлично смотрела в их лица и не собиралась их запоминать.

      Она стала связью между Матерью и людьми. Через нее Богиня общалась с людьми.

      Ее душу до краев наполняла властная уверенность в себе. В величественных храмах природы тайны Матери всегда открыты ей. Неразрывная с природой, это она сияла над миром солнечными лучами, разливалась ночным мраком, плескалась морскими волнами. Цвела на лугу цветами.

      Она шла в лес и начинала слышать голоса листьев, пение цветов и облаков. Целые дни и ночи проводила возле моря. Уходила в горы. По виду и запаху отыскивала волшебные, помогающие прозрению, растения. Она ложилась на склон горы, всем телом впитывала ее неимоверную мощь. Ночь расцветала, и исступленный свет священного откровения опьянял раскрытую настежь душу.

      К вечеру или утром Медея приходила в себя, и ей даже не нужно было вспоминать, где и кем она была в своих видениях в прошедшую день или ночь. Она была всем.

      Она возвращалась в селение. Садилась перед палящим пламенем костра, вдыхала запахи проясняющих сознание трав и предсказывала женщинам и мужчинам их дальнейшую жизнь, а также рассказывала жизнь их предков. Лицо ее было неподвижно, а слова ронялись с губ, будто в засуху капли влаги со скалы. Она смотрела сквозь огонь в неведомые и недостижимые другим дали.

      Ее родные и почитатели говорили, что предводительница рода завидует ей, но Медея знала, что это не так. Их силы почти равны. Им незачем завидовать друг другу.

      Однажды проходя мимо Главной, сидевшей возле своей хижины, Медея случайно взглянула в ее глаза и мимолетно, без жалости или злорадства смогла предвидеть, когда и отчего та умрет. Главная уловила этот все