Публичная речь и ее просодический строй. М. Я. Блох

человеческой общности. Как отмечал Ю. М. Лотман, «в риторике отражается универсальный принцип как индивидуального, так и коллективного сознания (культуры)» [Лотман, 1995: 103].

      Это высказывание дает ключ к пониманию этоса публичной речи. Представляется, что его можно рассматривать в двух взаимодополняющих ракурсах, узком и широком. В узком смысле он детерминирован конкретной ситуацией общения, в которой оратор осуществляет риторическую деятельность. В широком смысле этос есть отражение общественного уклада и культуры.

      Итак, в широком смысле этос можно определить как совокупность социо-культурных и этических норм и ценностей в рамках определенного общественно-исторического уклада, отраженных в языке. В узком смысле под этосом понимаются социо-культурные факторы, определяющие характер взаимодействия участников конкретного риторического дискурса.

      По существу, через сферу этоса реализуется взаимовлияние общества и риторики: с одной стороны, нормы этоса определяют содержание и стиль дискурса, с другой стороны, риторическая деятельность способна изменять и формировать этос. «Влияние речи на общественный прогресс определяется тем, как в данном обществе выстроены правила этоса, т. е. моральные и нравственные правила, административные установления и законы, регулирующие речь, а также тем, каков стиль этого общества» [Рождественский, 1995: 9].

      Историческая и социальная обусловленность этоса и его связь с «фактурой» речи подробно рассматривается в риторической теории Ю. В. Рождественского. Проанализировав изменения норм этоса на различных этапах развития цивилизации, он устанавливает некоторые закономерности и формулирует законы этоса. Наиболее важным представляется закон, который показывает, что «речевой этос обладает свойствами культуры. Нормы этоса подчиняются общим законам культуры, по которым новое не уничтожает старое, но лежит на нем и развивает старое применительно к новым условиям» [Рождественский, 1999: 387]. Кроме того, Ю. В. Рождественский выдвигает гипотезу о принципах развития речевого этоса: развитие речевого этоса подчиняется не только субъективной воле людей, но и внутренним, объективным социальным закономерностям [там же: 403]. Данная концепция подтверждает выдвинутое нами положение о том, что этос можно рассматривать, с одной стороны, как порождение «воли конкретных речедеятелей», а, с другой стороны, как нормы, складывающиеся под влиянием общественных условий.

      Характерно, что не только изучение отражения этоса в словесности, но и формирование этоса может рассматриваться как одна из задач риторики. По мнению А. К. Авеличева, «порождение этоса – это и есть конечная цель и основная задача риторики» [Авеличев, 1986: 26].

      Подчеркивая общественную значимость этоса, западные исследователи обращают внимание на то, что в век изоляции и фрагментации, этос речи способен выполнять функции объединения людей при условии, что говорящий готов открыть свой внутренний мир другим (S. Michael, Th.Sloane). «В основе