Публичная речь и ее просодический строй. М. Я. Блох

он использует язык. Говорящий субъект должен постоянно находиться в центре внимания лингвистов» [Ажеж, 2003: 225]. Как мы уже отмечали, особое внимание к человеку как «пользователю языка», характерное для современной лингвистики, является органическим развитием риторических идей.

      Антропоцентрический подход к изучению публичной речи представляется весьма продуктивным, поскольку он позволяет выйти за пределы описательного исследования и объяснить особенности функционирования языковых средств в звучащем тексте в контексте взаимодействия участников риторической коммуникации. Антропоцентризм парадигмы исследования имеет следующие важные следствия: во-первых, «неизбежный интерес к пресуппозитивным факторам в речевой коммуникации» [Николаева, 2000: 17], что определяет значимость анализа социо-культурного аспекта коммуникации, во-вторых, учет творческого характера риторического дискурса.

      В целом, проблема поиска оптимального соотношения нормативного и творческого компонентов весьма актуальна для риторической теории и практики. Как известно, риторическая традиция предписывает определенные правила (канон) для каждого этапа создания текста (от изобретения до исполнения), причем само понятие «канон» подчеркивает наличие ритуала, которому необходимо следовать. Риторика как «инженерная филология» (А. А. Волков) содержит набор предписаний, регулирующих риторическое поведение оратора, в то же время каждое риторическое произведение является актом речевого творчества, уникальным и неповторимым «риторическим событием». Таким образом, возникает оппозиция таких категорий как традиция, ритуал, стереотип, канон, с одной стороны, и нарушение ритуала, отклонение от стереотипа, творчество, с другой стороны. Вопрос о разграничении и соотношении этих категорий применительно к риторическому дискурсу освещается во многих современных риторических концепциях.

      Так, И. В. Пешков, развивая идеи М. Бахтина, выдвигает тезис о «кризисе ритуала» как главном принципе порождения речи. Согласно этой теории, ритуал как «обычное, традиционное, не нарушающее стандартных норм социума» поведение, «имеющее определенный традицией инвариант», противопоставляется «ответственному поступку» как отклонению от ритуала. «Всякое реальное поведение объективно «создает» события, вольно или невольно отклоняется от ритуала» [Пешков, 1998: 57].

      Существует и другая точка зрения, согласно которой традиционный и творческий компоненты не следует противопоставлять (Ю. М. Лотман, У. Эко). Во-первых, любой текст опосредован традицией. «Она выступает всегда как система текстов, хранящихся в памяти данной культуры, или субкультуры, или личности. Она всегда реализована как некоторый частный случай, рассматриваемый как прецедент, норма, правило» [Лотман, 2004: 210]. В то же время, реализуясь в условиях современности, каждый раз по-новому актуализуется в процессе взаимодействия между его создателем и адресатом и становится «живым генератором новых сообщений» [там