«Перо зимородка» и прочие тайны. Анна Сеничева

повторять те или иные подробности той знаменательной истории, переспрашивал. Я отвечала, стараясь опускать кое-какие детали – например, насчет кольца. Но вот так сходу привирать и замалчивать было трудновато, особенно когда попугай принимался делиться своим мнением из прихожей.

      А Конрад, как назло, моментально схватывал все нестыковки. Как мы встретились в Бестаме, затем в Вельхеме, как следовали потом в наше поместье, а что Рудольф, а как его брали, а не пострадала ли я…

      – Он же был вооружен? – уточнил Конрад.

      – Да.

      – Стрелял?

      – Мне повезло. – Эрик глянул на меня, но возражать не стал. – Меня спас Максимилиан.

      – Что за неизвестный герой? Какой-то ваш родственник?

      – Это воробьиный сыч, который живет у моего дома. Такая маленькая сова…

      Отто в ужасе переводил взгляд с меня на Конрада, потом взглядывал на Эрика. Тот вполоборота стоял у окна, наблюдая за улицей. Его светлые волосы блестели под неярким зимним солнцем, а строгий профиль и бесстрастное выражение лица навевали мысли о каменных статуях, вырезанных в нишах колонны Гертруды – из окна ее было хорошо видно…

      – Что же, господин фон Эдель ничего не рассказывал? – я снова посмотрела на Эрика и отвела взгляд. Пожалуй, уже слишком заметно. Так и окосеть недолго…

      – Вы надо мной смеетесь, – ответил Конрад. – Господин фон Эдель соизволил сообщить телеграммой, что ваш дядя арестован, и решил, что с меня хватит. С его слов, так вообще ничего особенного не произошло.

      Эрик отошел от окна.

      – Вовсе нет, – сказал он. – А могу я узнать ваше имя, сударь? Мы так и не познакомились.

      – Отто Бернстайн-младший.

      – Тот самый? – переспросил Эрик.

      – Младший, – повторил Отто.

      – Я и говорю – тот самый?

      У Бернстайна загорелись уши. Слова Эрика он понял совершенно правильно.

      – А вас как величать, ваше превосходительство? – сердито спросил Отто.

      – Эрик фон Эдель. И вы сильно повысили меня в звании – я всего лишь старший советник юстиции.

      – В полиции служите, сударь?

      – Именно там.

      – Какой кошмар. А вы? – он глянул на Конрада.

      Тот чуть улыбнулся и кивнул.

      Вот так – рядом оказались двое людей, которые были мне очень дороги, каждый по-своему, и каждый думал о том, какие предосудительные у меня знакомства.

      – Теперь ясно, почему госпожа Вандервельт не спешила рассказывать про свои приключения, – заметил Бернстайн. – Даже представить себе не мог, как все было на самом деле… Вот откуда у вашей домашней птицы такой словарный запас. А мы-то вас за художника приняли, – он укоризненно поглядел на Конрада, будто тот был в чем-то виноват. – Или за поэта. Даже подумать не могли, кто вы такой-то.

      – Если вы и ошиблись, то совсем немного, – заметил Эрик. – Господин Веллен человек весьма разносторонний и рутинными обязанностями себя не ограничивает. Но если не возражаете,