Наемник. Эйке Шнайдер

меня, сопляк! – Хаук поглядел на жену, снова понизил голос. – А что беспокоит тебя?

      – Она сказала, что запах чудесный. Значит, нюхала долго. Может, повезет, все-таки сейчас не настолько жарко, как летом. А может…

      А, может, ядовитые испарения обожгли не только руки и лицо, но и дыхательные пути.

      Хаук выругался, поняв, почему Эрик не договорил.

      – Когда ты будешь знать точно?

      – К вечеру. Если у нее высокая чувствительность, и начнется крапивница и отек, – раньше. Но будем надеяться, что все обойдется.

      Хаук горестно покачал головой.

      – Кому только пришло в голову остановиться здесь!

      – Мне, – проговорил Гарди. – Пора было сделать привал, Адела сказала, красивое место, так почему бы и не здесь? Ей понравились эти цветы. Кто же знал… У нас они не растут.

      Хаук, махнув рукой, прошел мимо него к жене. Отодвинул Ингрид, опустился на траву рядом, провел пальцем по щеке Аделы, стирая слезинку. Негромко заговорил. Ингрид отступила на несколько шагов, но не ушла.

      Эрик не стал слушать, что говорит Хаук. Тоже, небось, считает зазорным при всех обнять и утешить. Одаренных пустые считали распутными лишь за то, что те позволяли себе прилюдные нежности. Но что может лучше успокоить напуганную женщину, чем надежные мужские объятья и заверения, что все будет хорошо?

      Эрик отвернулся, размышляя, кого бы попросить поторопить слуг. Едкий сок следовало смыть с кожи как можно скорее, а за всей этой суетой и спорами время уходило. Ингрид, кажется, тоже об этом подумала, потому что наклонилась к Хауку, негромко о чем-то спросила. Тот поднял голову, рявкнул на проходящего слугу, и через несколько мгновений Ингрид, подставив локоть Аделе, повела ее в сторону, от суеты. Следом семенила служанка с пустым ведром. Хотя бы руки и лицо умоет, уже хорошо. Жаль, дыхательные пути так не промыть.

      Аделу Эрику было искренне жаль. Хотела порадоваться, а вышло… Он отвернулся от женщин – в конце концов, Ингрид действительно неплохо разбирается в исцеляющих плетениях, как и все чистильщики. В неведомой глуши за целителем не пошлешь. А если она с чем не справится, позовет. Место открытое, народа много, опасаться нечего, можно пока не присматривать.

      И оказался нос к носу к Гарди, пристально его разглядывающим.

      – Хаук прожил в этих краях много лет, – сказал Гарди. – Но откуда про эти цветы знаете вы? Ты и твоя спутница? Вы одеты не как здешние наемники.

      Эрик припомнил, что сражавшиеся в приграничье одевались вычурно и броско. Поговаривали, что одно время знать, недовольная тем, что какие-то мечи носят яркие шелка и тончайшую шерсть, пыталась уговорить короля запретить им это особым эдиктом. Точно так же как предшественник его величества повелел крестьянам одеваться только в коричневое, черное и серое, и запретил носить желтое всем, кроме особ королевской крови. Впрочем, учитывая, что пряность, из которой добывали желтую краску, привозили с востока, и стоила она неописуемых денег, остальным желтые одежды все равно были не по карману… Однако нынешний король, прозванный Разумником – и пусть Творец продлит его дни