На неведомых тропинках. По исчезающим следам. Аня Сокол

полок и затертых фолиантов, пыли и запахов. Ароматов мокрой псины и шерсти. Дом Изменяющегося, того, кто превращается в животное. И как, интересно, у волка в семье родился человек?

      Я присела на краешек накрытой ковром софы. Мужчина отдернул занавеску, и на меня упал тусклый утренний свет. Судя по всему, палач даже не ложился. Я посмотрела на его мятую рубашку и, вздохнув, заговорила.

      – Варианта два, – выслушав меня, ответил Ксьян. – Либо твои спутники загуляли, либо съедены восточниками.

      – Не очень обнадеживающе.

      – И реагировать мы можем так же. Подать кляузу хозяину. Или ждать. Если закричим «волки», а дичь останется жива, ни мне, ни северу этого не забудут до конца времен. – Он посмотрел в тусклое окошко. – А как с вашим делом? – Темные глаза блеснули. – Нашли Тура?

      – Боюсь, никто о Туре говорить не хочет. – Я передернула плечами. – Сразу переводят разговор на какой-то артефакт. – И тут же попросила: – Не покажете?

      Староста опустил голову и выругался, длинно, красиво, с чувством и на незнакомом языке.

      – Этого следовало ожидать, – сказал палач, на этот раз улыбка вышла горькой, но не менее искренней, он указал рукой на одну из полок: – Смотри.

      Рассохшиеся доски, прикрытые серой занавеской, крепились к стене с помощью металлических уголков. Вся поверхность была заставлена всякой всячиной. В основном, коллекцией свечей разной степени оплавленности, в подсвечниках и без. Выросший в другом веке, Ксьян не до конца доверял электричеству и прогрессу. Огарки соседствовали с блюдцами с отбитыми краями, пустыми банками, баллонами, комками пыли, книгами с загнутыми краями и крупинками соли, сахара или манки, рассыпанной и не убранной вовремя.

      Длинные пальцы мужчины обхватили лежащую там округлую железную штуковину. Он поднял предмет и повертел в воздухе.

      Трио скрепленных между собой колец образовывали широкую трубку, которую при желании пролезет и рука, и нога, и шея, если отпилить голову. По центральному кольцу шло гребенчатое уплотнение с выступающим, когда-то наверняка острым шипом.

      Даже не знаю, с чем сравнить этот артефакт, может, с частью блестящей гофрированной трубы, которую я видела в магазине сантехники? А может, с доспехом?

      – Налокотник доспеха ушедших, – развеял сомнения староста. – Или не ушедших, больно уж невелика цена за его магию.

      – Невелика? – переспросила я.

      – Мир вокруг тебя останется прежним, изменишься ты сам. Ушедшие обычно берут дороже. Думаю, доспех воина, прикрывавшего уход святых из этого мира.

      – От кого прикрывал?

      – Сие неведомо.

      – Значит, Тур нашел то, что искал, – прошептала я.

      «…заяти в долонь налокотыню павшего, ведати алафу велицею» – вспомнились мне слова из желтого дневника.

      Ксьян пожал плечами.

      – А что с моей просьбой? – Он отвернулся к полке. – Нашли охотника? Можно идти на зов амулета?

      – Можете. – Я посмотрела на широкую спину с напрягшимися мускулами. –