На неведомых тропинках. По исчезающим следам. Аня Сокол

ударила по ногам. Черт! Там же яйца, за которыми пришлось отстоять немалую очередь в гастрономе. Войдя в полутемную узкую прихожую, я щелкнула выключателем, опустила сумку на трельяж и присела рядом. Ноги гудели.

      – Алиса!

      Молния на сапогах, где бегунок был давно заменен канцелярской скрепкой, застряла посередине.

      – Мама пришла. Кирилл, помоги мне с… – Я замерла, только сейчас обратив внимание, что в квартире царят тишина и темнота.

      Первый легкий укол тревоги коснулся кожи. Полурасстегнутый сапог остался на ноге, я сделала шаг вперед и замерла в дверном проеме. В комнате никого не было. Алиса не делала уроки, Кирилл не дремал на диване, прикрыв лицо газетой. Я машинально посмотрела на часы – без пятнадцати семь.

      Пуста была и кухня, и санузел, и даже лоджия, куда я заглянула скорее для проформы, не понимая, чего боюсь больше, того, что родные могут выскочить из-за зимней резины, или того, что они этого не сделают.

      Какой сегодня день? По четвергам у Алисы кружок танцев, их могли задержать, а Кирилл мог пойти встречать дочь. Но тогда бы он оставил записку на кухонном столе. Я осмотрела столешницу, раковину плиту, и даже заглянула в холодильник. Ничего. И сегодня пятница. Семь вечера.

      Пальцы похолодели, сердце начало колотиться. Откуда столько страха?

      Я бросилась из квартиры, по пути задев и опрокинув сетку с продуктами, но даже не обернулась на звук падения.

      До школы минут десять быстрым шагом, пять – если бегом. Я дернула запертые двери раз, другой, третий. Окна на фасаде были темны, иногда учителя или технички задерживались в учебном заведении допоздна, но видимо, не сегодня. Внеклассные занятия закончились. Вечер пятницы, начало восьмого.

      Я обошла территорию школы, грядки, с которых давно собрали урожай, сунулась на спортивную площадку, за развесистым деревом наткнулась на компанию старшеклассников, которые еще не успели переодеть форму, у широкого ствола валялись брошенные портфели. Так и не придумав, о чем их спросить, я отвернулась.

      Вдруг возникла мысль, что пока я тут занимаюсь непонятно чем, Кирилл и Алиса уже вернулись.

      И я побежала обратно, но, едва свернув во двор, наткнулась взглядом на темные окна квартиры.

      «Это ничего не значит, – повторяла я про себя, влетая в подъезд. – Они просто не успели включить свет. Или забыли».

      Сегодня можно подумать о запретном. О том, что я предпочитала не замечать, о том, что не вписывалось в привычную картину жизни. Как ногти дочери вспороли варежки, или как после минутного разговора с моим мужем окружающие перестали обращать на это внимание, словно клыки и когти были нормой. Или о молчании, за которое я цеплялась десять лет. Ведь пока не озвучишь проблему, так легко притворяться, что ее нет.

      Я знала: и Кирилл, и Алиса прекрасно видят в темноте.

      Руки дрожали, никак не получалось попасть в замочную скважину, ключи все-таки упали, дверь, скрипнув, открылась, и я не сразу сообразила, что, убегая, просто забыла запереть замок.

      Чуда не случилось, прихожая была пуста.