Рассказчица. Джоди Пиколт

жены не вызывали подозрений отлучки супруга.

      – Думаю, Шэннон знает, – говорит мне сегодня Адам, когда я лежу в его объятиях.

      – Правда? – Я пытаюсь не замечать, какие чувства вызвало во мне это откровение, будто я на гребне американской горки и больше не вижу рельсов впереди.

      – Утром у меня на бампере появился новый стикер с надписью: «Я… СВОЮ ЖЕНУ».

      – Откуда ты знаешь, что это она его прилепила?

      – Потому что я этого не делал, – отвечает Адам.

      Я обдумываю его слова.

      – Может, в этом стикере нет никакого сарказма. Может, это благословенное неведение?

      Адам женился на своей подружке из старшей школы, с которой продолжал встречаться в колледже. Похоронное бюро, где он работает, – семейный бизнес, который принадлежит его тестю и существует уже пятьдесят лет. По крайней мере два раза в неделю Адам говорит мне, что собирается уйти от Шэннон, но я знаю: это неправда. Во-первых, в таком случае он бросит свою карьеру. Во-вторых, ему придется бросить не только Шэннон, но и Грейс и Брайана, близнецов. Когда Адам упоминает о них, у него меняется голос. Я надеюсь, что такие же нотки слышатся в нем, когда Адам говорит обо мне.

      Хотя, вероятно, он вообще обо мне не говорит. Кому он может поведать о своей любовной интрижке? Я рассказала одной только Мэри, и хотя мы с Адамом оба виноваты в случившемся, она ведет себя так, будто это он меня соблазнил.

      – Давай съездим куда-нибудь в выходные, – предлагаю я.

      По воскресеньям я не работаю; пекарня по понедельникам закрыта. Мы могли бы исчезнуть на двадцать четыре благословенных часа, вместо того чтобы прятаться в моей спальне, закрывать жалюзи «от солнца» и парковать машину – с новым стикером – за углом у китайского ресторана.

      Однажды Шэннон пришла в пекарню. Я увидела ее сквозь окно между кухней и магазином. Это точно была она, я видела ее фотографию на страничке Адама в Facebook. Я была уверена, что Шэннон явилась задать мне жару, но она лишь купила несколько ржаных хлебцев и ушла. После этого Мэри застала меня на полу в кухне, я сидела, размякнув от облегчения. Когда я рассказала ей об Адаме, она задала мне всего один вопрос:

      – Ты его любишь?

      – Да, – сказала ей я.

      – Нет, – возразила Мэри. – Тебе нравится, что он вынужден прятаться так же, как прячешься ты.

      Пальцы Адама гладят мой шрам. Прошло много времени, и с точки зрения медицины такое невозможно, но мне щекотно.

      – Ты хочешь уехать, – повторяет он. – Хочешь идти со мной по улице при свете дня, чтобы все видели нас вместе.

      Когда он так говорит, я понимаю, что хочу вовсе не этого. Я хочу спрятаться с ним за закрытыми дверями дорогого отеля где-нибудь в Белых горах или коттеджа в Монтане. Но пусть лучше правда не всплывает наружу, а потому я отвечаю:

      – Может, и так.

      – Ладно. – Адам накручивает на палец завиток моих волос. – Мальдивы.

      Приподнявшись на локте, я говорю:

      – Я серьезно.

      Адам