Метла системы. Дэвид Фостер Уоллес

замирает, на миг ее распирает злость, и она реально не может вообще ничего, ни сказать, ни сделать.

      – Глянцевая сволота, – наконец выплескивает она. – Вы. Из Амхёрста, из Уни-Масса, все вы одинаковые. Просто потому, что вы больше, физически занимаете больше места, думаете – вы ваще думаете? – будто вы короли и можете приказать женщинам сделать любую гадость и глупость, потому что вам приспичило, потому что вы нажрались? Пошли вы, лесом. – Переводит взгляд с Ланга на Наффа. – Прихо́дите на наши вечеринки, ухмыляетесь как макаки автобусу, ей-бо, через две минуты уже вдрабадан, мешаете нас с дерьмом, будто мы шлюхи, мебель, думаете, что можно вот так… – смотрит вокруг, – вломиться к нам, в нашу комнату, потому что вы тупо сильнее, заслоняете дверь и бьетесь в нее большими сальными дурными бошками? На хер вас. На хер.

      Ланг ржет.

      – Боюсь, гостей прискорбно задерживает хозяйский гнев. – Снова ржет. Минди тоже тихонько улыбается. Рука Ланга все еще на ее ноге.

      Но Дихеранс вдруг впадает в диссонанс.

      – Сама пошла бы ты отсюда на хер, мисс Кобылья Рубашка, – говорит он Кларисе, явно вступив в пресловутый период алкоголической членораздельности. – Кончай тут. Это место просто страшный… – шаря глазами, – страшный жуткий смех! – Глядит на Ланга, ищет поддержки; Ланг шепчет что-то Минди Металман.

      Однако Нафф разбушевался.

      – Устроили эти тут свои вечеринки, льете нам в уши рекламу, всю эту милую томную ахинею, ах, айда на вечеринку «Смелейяклейямлейя», испытай свой лей в деле, ха. Выиграй поездку в джакузи на двоих, бла-бла-бла. Вы динамщицы и хероманки, вот вы кто. Мы, значит, приходим, как вы просили в своих рекламках, повязываем галстуки и к вам приходим, а у вас тут охранники в дверях, со страшенными пушками, и нам штампуют руки как школярам, когда мы берем пиво, и все девчонки глядят так, будто мы насильники, и плюс, кроме того, внизу все девчонки на лицо вылитый Ричард Никсон, а реальные красотки заперлись этажом выше…

      – Подобно вам, милые дамы, признайтесь же, – говорит Ланг Встанг-Шланг, лыбясь.

      Нафф Дихеранс в прыжке разворачивается и бомбит лбом дверь, реально сильно. Замирает лицом к двери, его паруса покинуты ветром, временно.

      – Боюсь, он в некотором опьянении, – говорит Ланг.

      Линор, поправив платье, встает.

      – Выпустите меня.

      Встают Ланг и Минди. Встает Сью. Все встают, следуя за Линор. Ланг ухмыляется и кивает.

      – Если вы будете достаточно добры… вплыть расписным челном… на… мой… – он борется с поясом на чиносах. Минди отворачивается. Нафф, по-прежнему дыша в дверь, тоже расстегивает пояс. Он даже принес ручку; Линор видит – ручка торчит из кармана.

      – Нет, не буду я к вам прикасаться, тем более – на вас расписываться, – говорит Линор.

      Ланг Встанг-Шланг глядит на нее, смутно озадачившись.

      – Ну, значит, мы реально, к несчастью, не в состоянии вас покинуть.

      – Это, к счастью, мне совершенно пофиг, потому что я не в состоянии остаться и ухожу, – говорит Линор.

      – Я