Принц Модильяни. Анджело Лонгони

из плюсов борделя – возможность оценить физические достоинства женщин. В обычной жизни скрытые под одеждой формы девушек выглядят обманчиво, и бывает непросто определить, какая в реальности у них фигура. Здесь же, в борделе, девушки подчеркивают свою наготу и не вводят в заблуждение. Истинное женское тело предстает перед моими глазами как есть, без обмана. Бордель очень демократичен. Нагота восстанавливает справедливость и истину и в живописи, если только ты не вынужден всю жизнь писать лодки, деревья и лошадей.

      – Господа, давайте по комнатам, смелее.

      Я лежу на кровати, одетый. Виви открывает ящик и показывает мне коробку с леденцами. Она смеется, как маленькая девочка, жадно снимает обертку и отправляет леденец в рот.

      – Хочешь? Мне их прислала тетя из Флоренции.

      – Спасибо.

      – Со вкусом смородины.

      Она приносит красный леденец, кладет его мне в рот и ложится рядом со мной. Мы вместе грызем леденцы – молча, оба с улыбкой на лице. Я ощущаю точно такой же запах изо рта Виви, как у меня под языком. Я пробую поцеловать ее, но она меня останавливает.

      – Нет, я не могу.

      – Что не можешь?

      – Я не могу целоваться. Это запрещено. Можешь делать все, что хочешь, но никаких поцелуев.

      – Почему?

      – Потому что через поцелуй можно заразиться.

      – Больше, чем через…

      Я указываю вниз.

      – Конечно, больше. К нам каждый месяц приходит врач, осматривает нас и всегда говорит, чтобы мы не целовались; это из-за туберкулеза.

      Мое сердце начинает биться чаще.

      – Многие болеют. Некоторые даже не знают об этом. Знаешь, достаточно немного слюны. Даже если совсем чуть-чуть.

      Я чувствую себя разоблаченным, хотя Виви, конечно, не знает о том, что я болен.

      – Знаешь, что это неизлечимо? – в ее голосе слышится искреннее сострадание к больным.

      – Да, я что-то слышал…

      – Это ужасная жизнь, часто они умирают молодыми… Тебе нравится леденец?

      – Очень.

      Повисает пауза, и Виви засовывает руку мне в штаны, как она уже делала это в гостиной. Затем она задает мне традиционный вопрос:

      – Чего ты хочешь?

      – Не знаю, а ты?

      – Мне все равно. Что я могу для тебя сделать?

      – А мы можем не решать это заранее? Давай делать то, что чувствуем, без необходимости решать.

      – Хочешь сюрприз?

      – Да, пожалуй.

      – Еще леденец?

      – Нет, если только потом.

      – Некоторые потом курят.

      – Леденец подойдет.

      – Амедео, тебе ведь нет восемнадцати, верно?

      Я не отвечаю; сердце снова бьется сильнее. Она смеется.

      – Нет, тебе максимум шестнадцать. Но это неважно, мне тоже нет восемнадцати.

      – Правда?

      – Никто не должен этого знать. То есть клиенты не должны это знать. Мадам Жюли боится слежки.

      – Понимаю. Ты из Флоренции?

      – Да. Ты был во Флоренции?

      – Пока нет.

      – А чем ты занимаешься?

      – Я художник.

      – Если хочешь стать художником,