Принц Модильяни. Анджело Лонгони

пусть и очень отдаленно, связанного с половым актом. Моя сестра одинока, ее тело не знает ни радости, ни желаний. Ее никогда не видели с мужчинами. Все ее амбиции – быть «девушкой из хорошей семьи» и моралисткой.

      – Общаться с этим… убогим.

      Это самое сильное оскорбление в отношении Оскара.

      – Убогий? Интересно ты судишь о людях. Может, ты забыла, что ты сестра представителя социалистов? И кто из нас двоих хуже? Я, потому что хожу в бордель, или ты, потому что называешь «убогим» работягу, который к тому же проявляет упорство в учебе? Могла бы найти более подходящее оскорбление для Оскара. Потаскун, бабник, кобель…

      Маргерита оборачивается к матери:

      – Мама, ты ничего не хочешь сказать?

      Маме становится смешно, но она сдерживается. А я продолжаю цеплять Маргериту:

      – Не можешь, верно? Твоя буржуазная мораль подавляет вульгарность. Разве не так? Оскар – бедный, и он готов браться за любую, даже самую тяжелую и грязную работу, только чтобы иметь возможность учиться и рисовать. Что плохого в том, что после этого он идет в бордель, чтобы немного расслабиться?

      – Оскар пусть делает что угодно, но ты – не должен водить дружбу с тем, кто водит тебя к публичным женщинам.

      – К проституткам, Маргерита. Мы их называем проститутками, или – шлюхами, потаскухами, путанами… Публичная женщина – это слишком приличное слово.

      Маргерита собирается ответить, но мама прерывает нашу перебранку:

      – Дедо! Послушай меня, пожалуйста. Ты знаешь, как опасна твоя болезнь…

      – Мама, сейчас я прекрасно себя чувствую.

      – Дедо, и все-таки не нужно подвергать свой организм испытаниям.

      – У меня больные легкие, а не то, что ниже.

      Маргерита в негодовании оборачивается к матери:

      – Ты слышишь? Слышишь, как он разговаривает с матерью и сестрой?..

      – Да, я был в борделе, и что?

      Мама по-прежнему сохраняет доброжелательный тон:

      – Дедо, тебе не следует курить. Это плохо для тебя, доктор ясно сказал об этом.

      При этих словах моя сестра просто взрывается:

      – Мама! Получается, что проблема в курении?

      – Конечно: он болен.

      – А как же позор на нашу семью из-за того, что этот мальчишка посещает дома терпимости? Это не в счет?

      – Ты боишься, что из-за меня не найдешь мужа?

      Эта фраза – словно пощечина для Маргериты.

      – Что ты себе позволяешь? После всего того, что для тебя делается, ты не можешь так со мной разговаривать.

      – Знаешь, публичные женщины, как ты их называешь, – очень приятные и человечные. Уверен, что ты их представляешь себе порочными. Это не так. Может, тебе самой сходить в бордель? Станешь менее черствой…

      – Мама, ты должна вмешаться! Скажи ему!

      – Дедо, как ты разговариваешь со своей сестрой?

      – Все совсем не так, как вы себе это представляете. Если думать только о культуре, переводах и детях – настоящую жизнь не узнаешь.

      Маргерите хочется выцарапать мне глаза.

      – Значит, настоящую жизнь можно узнать в таких местах? Слова великого