Хельмова дюжина красавиц. Ведьмаки и колдовки. Карина Демина

привыкнуть к этой процедуре, которая, пожалуй, более мучительна, чем ежедневные визиты ведьмака.

      Аврелий Яковлевич, душевно матерясь, выкручивает кости, сращивая разломы. И больно… неимоверно больно, но лучше боль, чем обжигающий стыд, что он…

      …статьи слушает.

      Интересно.

      И рад, что Себастьян быстро на поправку пошел.

      Он герой… все об этом пишут…

      – Погоди, – Евдокия дернула за волосы, – получается, что твой братец, который тебя в эту авантюру втянул, стал героем?

      – Он ведь поймал душегубца, а победителей не судят…

      …особенно когда победители нужны, дабы поднять престиж полиции. Про это рассказал Бес, который тогда еще немного стеснялся этой новообретенной славы и героем себя вовсе не чувствовал.

      – А ты?

      – А что я? Я ведь только рядом стоял…

      Евдокия не согласна. И хмурится…

      – Мне эта слава героическая без надобности была… а вот Бес – дело другое… он ведь тоже долго считал себя уродом… а тут вдруг – не урод, но герой. Его к награде представили… и его величество вручали. Отец на вручение явился, гордый был…

      Об этом Лихо рассказали, сам он на вручение не попал.

      …из госпиталя выпустили зимой, и Лихослав спускался по ступенькам медленно, осторожно. Он знал, что здоров, но собственному телу не верил. Кости по-прежнему хрустальными казались, чуть тронь – и рассыплются.

      …отец прислал записку, что занят.

      Разочарован.

      Он так и сказал в тот единственный раз, когда появился в палате. Лихо не спал, но притворился спящим, потому что было стыдно смотреть отцу в глаза. А тот долго стоял на пороге, разглядывая Лихослава, морщился, думал о чем-то…

      – Он полностью поправится? – спросил у доктора, который был тут же и наверняка знал, что Лихо не спит, но выдавать не стал.

      – Да.

      – Вы уверены?

      – Более чем. Угроза для жизни миновала. Организм молодой, но требуется время…

      Отец все-таки подошел к кровати, он ступал медленно, и старый больничный пол поскрипывал под его весом. Он встал, заслонив и окно, и стену с солнечными зайчиками.

      Смотрел.

      Потом вздохнул и сказал:

      – Я очень разочарован…

      …и странно было думать, что к выписке он появится. А матушку Лихослав сам попросил не приходить…

      …сослуживцы исчезли, наверное, поверили, что в полк Лихо больше не вернется.

      И как-то так получилось, что он стоял один на обледеневших ступенях, не решаясь сделать шаг. Ступеней десяток, а дворник только-только начал лед скалывать…

      – И чего встал столпом, – спросил кто-то, набрасывая на плечи теплый плащ. – Сам пойдешь или на руки взять?

      – Только попробуй.

      Плащ пришелся кстати. Почему-то про теплую одежду Лихо не подумал.

      – Перчатки надень. – Себастьян протянул собственные, толстые и на меху.

      Спускаться не помогал, но держался сзади, и как-то легче становилось