Девушка из Стамбула. Гаяз Исхаки

я, но тут же вспомнила отца и, чтобы унять страх, повторила:  –  Нет!

      Джигит, не говоря ни слова, пожал мне руку, губы наши слились.

      – Служба закончится через три месяца,  –  сказал он.  –  Как только получу бумагу, первым делом примчусь сюда. Верю, что ты останешься такой же.

      – Верь, верь!  –  воскликнула я.

      Мы обменялись адресами, поклялись друг другу в верности, даже если много долгих дней придётся быть в разлуке. Джигит дал хромому серебряный рубль, и тот замолчал.

      Я ехала домой, погрузившись в думы. Было такое ощущение, словно я забыла сказать что-то, чего-то не сделала. Наконец, вспомнила: я же ничего не взяла у него на память. И сама ничего не дала. Я твёрдо решила завтра утром пойти на вокзал к поезду и оставить ему на память подарок. Тут же на ум пришло другое. Я велела остановиться возле дома Сахибы-эби, известной у нас кулинарки. Хромой поворчал, но всё же остановился.

      – В Тозтубе бедная родственница выходит замуж,  –  сказала я женщине,  –  хочу послать ей чак-чак. Завтра поезд уходит туда в семь пятнадцать вечера. Не приготовишь ли?

      – Яйца теперь дорогие, и масло, и мёд в цене,  –  запричитала старушка.

      – А сколько надо?  –  спросила я, но она продолжала причитать, не называя сумму.

      Я дала ей двадцать пять рублей. Увидев в сумочке деньги, она сказала:

      – А нет ли ещё?

      Я добавила десятку и, получив обещание, ушла.

      Уже во дворе дома благостное настроение моё улетучилось. Всю ночь ворочалась, не могла уснуть. Утром встала с ощущением недомогания. Мама заметила это:

      – Что с тобой, дочка?..

      Она и хромого расспрашивала, заподозрив что-то.

      Когда время приблизилось, я снова попросила у мамы разрешения покататься.

      – Езжай уж, ты ведь не затеваешь ничего дурного?  –  сказала она.

      Надев на палец кольцо  –  подарок отца, который он привёз с Макарьевской ярмарки, я отправилась к старой Сахибе. Чак-чак оказался на редкость удачным. Воздушное тесто не пропиталось маслом, мёд не потемнел. Бабуля постаралась и выложила даже из цветных леденцов моё имя: «Нафиса». Я была очень довольна.

      До отправления поезда оставалась четверть часа. Я вышла на платформу и стала смотреть в окна вагонов первого и второго классов. Вот у открытого окна стоит мой джигит и разговаривает с седобородым русским. Увидев меня, он очень удивился и покраснел. Старик с улыбкой сказал ему что-то, джигит пошёл встречать меня. В коридоре вагона было тесно, ходили люди, и он завёл меня в купе. Я поклонилась русскому старику. Чак-чак положила на стол со словами:

      – Это вам гостинец в дорогу.

      Потом сняла с пальца кольцо с бриллиантом и взглянула на джигита:

      – Пусть это кольцо напоминает тебе обо мне. Смотри же, не снимай его!  –  сказала я.

      Он снова удивился. Не стесняясь старика, стал примерять кольцо. Оно никак не налезало на палец. Тогда я взяла его руку и надела кольцо на мизинец. Мы со стариком засмеялись.

      – Дай