Девушка из Стамбула. Гаяз Исхаки

в самом деле, жить в доме, где всё напоминало о сынишке, было невыносимо! Но я беспокоилась о муже. «Он целый день на работе, усталый будет приходить домой,  –  думала я,  –  кто встретит его? Кто обеспечит ему отдых?» Да и мама не похвалит меня, скажет: «Ага! Бросила мужа одного и отдыхать приехала?!» Я знала, что она встретит меня такими словами.

      Но вот отец твой стал очень настойчиво уговаривать меня: «Ты совсем исхудала, зачахла,  –  говорил он,  –  воздух аула не подходит тебе! Уезжай же наконец! Через некоторое время я сам приеду за тобой». Послушалась я его. Он поехал проводить до станции, нанял лошадь в посёлке. Я собрала вещи, но что-то удерживало меня. Отец приготовил в товарном вагоне место, застелив железки, которые там были, одеялом. Было неизвестно, когда поезд тронется, а отцу надо было спешить на работу. Он очень волновался. «Возвращайся,  –  говорю ему,  –  не жди». Он согласился, стал глазами искать подводу. Прощаясь, утешал меня. Тут поезд дал сигнал и дёрнулся. Отец остановился в раздумье  –  то ли меня провожать, то ли садиться в телегу. Поезд пошёл. Тут поразила меня ужасная мысль, казалось, будто шепнул кто-то: «Ты видишь мужа в последний раз»… Я схватила что-то из вещей и выпрыгнула из вагона, бросилась догонять телегу. Повиснув у мужа на шее, кричала: «Я не уеду, не уеду, ни сейчас, ни потом!» «Ты с ума сошла?!  –  ругал он меня.  –  Что будет из того, что к матери поедешь?» Оба расстроенные ехали в телеге молча. А на другой день отец слёг с малярией. На работу идти не мог. Тело горело. Поднялась высокая температура. Он потерял сознание. Я перепугалась ужасно: «Неужели в этом гадком ауле я ещё и мужа потеряю?!»  –  думала я. Сон у меня пропал. О сыне уже не вспоминала. Всеми силами мужа спасти пыталась. Нет поблизости ни доктора, ни лекарства. Делаю, что в голову придёт. Без остановки заваривала липовый цвет и поила больного. Инженеров, рабочих посылала на поиски лекарства. Только через три дня насилу доставили из посёлка доктора. Я спросила, правильно ли я делаю. Он признался, что они и сами так лечат больных, и добавил: «Существует американское средство, но у нас его нет  –  ни таблеток, ни инъекции». Доктор дал хинин. «Опасность миновала,  –  сказал он,  –  температура падает. Если бы не вы, больной умер бы». Выходит, интуиция не обманула меня. Отец ваш пошёл на поправку. Радость была так велика, что горечь утраты ослабла. После этого отец купил палатку. Летние месяцы стали проводить в ней. (Пельмени тем временем лепились.) Дети наши рождались в разных посёлках, среди разных народов.

      – Жизнь такая сложная,  –  вздохнула Загида,  –  и вовсе не похожа на ту удобную и прекрасную, что показывают в кино.

      В дверях кухни показались Фатыха-ханум и Тимур.

      – Мама, мы пришли,  –  сказал мальчик.

      – Очень хорошо,  –  отозвалась мать.  –  Проходите, Фатыха-ханум, прошу вас.

      Гостья заглянула в соседнюю комнату, где хлопотали девочки.

      – Да