Русский город Севастополь. Сергей Анатольевич Шаповалов

так, искалечен – даже думать не хотелось. С Павлом не должно ничего подобного случиться. С Александром, с Виктором – может, они старшие, но не с Павлом.

      Впереди у дороги стояло несколько высоких санитарных фур. Александр поскакал к ним. Санитары, в забрызганных кровью, холщовых фартуках и широких нарукавниках складывали раненых в фургоны. Офицер медицинской службы, молодой человек, тщедушный, в круглых очках, руководил фельдшерами, указывая кого куда класть.

      – Бинты кончились, Христиан Яковлевич, – сообщил ему один из фельдшеров, наверняка студент. Усы ещё не прорезались. В глазах ужас от всего происходящего.

      – Рубахи рвите, – ответил офицер. – В ранцах у солдат должно быть запасное белье.

      – Корпии хотя бы клочок, – сетовал другой фельдшер. Этот пожилой. Движения уверенные, взгляд безразличный. – У нас половина от гангрены помрёт.

      – Нет корпии, миленький, – раздражённо отвечал офицер. – До госпиталя довезём, там и перевяжем нормально.

      – Простите, – обратился к нему Александр. – Вам не попадался молодой прапорщик из инженерного батальона.

      – Голубчик, вы о чем? – раздражённо спросил офицер.

      – Брат мой пропал, – взмолился Александр.

      – Гаврилин, прапорщик молодой попадался? – крикнул он фельдшеру, перетягивающему руку раненому.

      – В третьем фургоне, – ответил Гаврилин.

      Александр, услышав, соскочил с коня, чуть носом не пропахал землю. Бросился к указанному фургону. В повозке лежало и сидело человек десять офицеров. Кровавые бинты, рваная одежда, рой мух… Вонь такая, что его чуть не вывернуло. Александр осмотрел каждого. Павла среди них не оказалось.

      ***

      Меньшиков хмуро взирал с холма, как мимо унылой серой змеёй ползёт колонна отступающей армии. Кабардинец под ним лоснился от пота, храпел, недовольно мотал головой. Несколько офицеров, все, что осталось от свиты, стояли сзади и переговаривались в полголоса. От колонны отделился всадник на гнедой казацкой лошади и поскакал в направлении главнокомандующего. Всадником оказался князь Горчаков. От усталости старый генерал едва держался в седле. Скакал, стараясь больше опираться на стремя правой ногой. В полах шинели зияли прорехи. Левый рукав надорван у плеча.

      – Разрешите доложить, ваша светлость, – хрипло начал рапорт Горчаков. – Противник не преследует. Потеряно два орудия….

      – Почему вы не на строевой лошади, – строго прервал его Меньшаков.

      Горчаков растерялся от столь холодного приёма.

      – Моя убита, – сказал он.

      Меньшиков повернул коня, дав понять Горчакову, чтобы тот отъехал с ним в сторону.

      – Зачем вы бросили в атаку Казанский и Владимирский полк? – грозно спросил Меньшиков.

      – Надо было выровнять центр позиции и отбить нашу батарею, – доложил генерал.

      – Ну, выровняли центр, ну, отбили батарею, – это правильно. На кой черт вы пошли в контрнаступление? – чуть не сорвался на крик Меньшиков.

      – Хотел