Русский город Севастополь. Сергей Анатольевич Шаповалов

склон, поросший виноградником. У самой воды посадки виноградника обрывались. Неширокая полоса илистого берега заросла камышом. За рекой справа аул Тарханлар, слева аул Бурлюк с его большими фруктовыми садами. Возле Бурлюка виден деревянный мост. От моста в степь, к Евпатории убегала дорога.

      С эполементом возились долго. Слой земли оказался неглубокий. Под ним камни. Кирки вгрызались, высекая искры. Лопаты гнулись. Древки трещали. Но к вечеру укрепление было готово. Подполковник Ильинский приказал завозить орудия. Восемь полевых единорогов вкатили на холм и установили в гнезда. Четыре оставили в резерве.

      Вдруг впереди, в стороне Евпатории послышался треск ружейных выстрелов. Грохнуло орудие. Все насторожились, стали напряжённо вглядываться вдаль. Офицеры наводили оптические трубки.

      – Неужели началось? – шёпотом спрашивали друг у друга.

      – Ваше превосходительство, орудия заряжать? – спросил майор у Подполковника Ильинского.

      – Погоди! – махнул тот рукой, не отрываясь от подзорной трубы. – Не видно никого.

      Опять выстрелы пушек. Треск ружейной стрельбы то стихал, то вновь разгорался. Но вскоре всё прекратилось. На мост влетели казаки, с десяток всадников, стали подниматься по дороге к позиции Казанского полка.

      – Что-там? – спрашивали у них.

      – У Булганки сцепились, – отвечал урядник. – Ерунда! Так, постреляли, да разошлись.

      ***

      Меньшиков внимательно наблюдал в телескоп за происходящей перестрелкой.

      – Это что, подполковник Кондратьев по гусарам Халецкого влепил? – удивился князь.

      – Выходит, что так, – растерянно пожал плечами адъютант Панаев, стоявший рядом, и внимательно наблюдавший за боем в оптическую трубу.

      – Хорошее начало! – зло процедил сквозь зубы Меньшиков. – Куда Кирьяков смотрит? Чёрт бы его побрал!

      – Так, вон он и сам скачет, – указал Панаев.

      Генерал Кирьяков подлетел на разгорячённой лошади. Вид его был довольный, будто у героя, совершившего очередной подвиг.

      – Разрешите доложить, ваша светлость! – выкрикнул он.

      – Ну, докладывайте, – оторвался Меньшиков от наблюдения и перевёл все внимание на Кирьякова.

      – Отбили атаку кавалерии противника.

      – Удачно отбили?

      – С одного выстрела положили одиннадцать человек и около двадцати лошадей! А, какова батарейка!

      – Хороша батарейка, – согласился князь. – Теперь глядите, чтобы генерал Халецкий вашего Кондратьева в капусту не изрубил. Вы за противника наших гусар приняли.

      – Как? – выпучил глаза Кирьяков.

      – Вот, так, Василий Яковлевич. Поздравляю с первой кровью. Влепили, так влепили, прямо в свою конницу.

      Подъехал сам генерал Халецкий, мрачный, высокий гусар на белой сильной лошади.

      – Ну, как наши артиллеристы? – с издёвкой спросил его Меньшиков.

      – Зачем же вы так, Александр Сергеевич, – укорил его генерал.

      – Откуда вы взялись в той лощине? – гневно набросился на него Меньшиков.

      – Хотел подойти незаметно к английской