Утопленница и игрок. Марина Кельберер

о ком-то. Да еще такая тяжелая забота, стрессовая.

      И Маня неутомимо лечила и обслуживала этого неизвестного ей «Лешу», чужого мужика, которого зачем-то подобрала в жалком виде в лесочке.

      … Спряталась за незадачливого Лешу от… своих проблем, и вся ушла в кипучую деятельность, выматываясь до предела.

      … С бездомной собачкой было бы проще, ей Богу!..

      Но эффект был на лицо – суточную дозу своего лекарства Маня сократила, сведя до минимума – по одной капсуле на ночь.

      Самое страшное время – вечер. «Жаба» оживала и начинала тяжело поворачиваться в груди – душить.

      Маня немедленно глотала таблетку. Переждав какое-то время, усаживалась перед Notebookом и принималась за сказку.

      Обычно «мужик» к тому времени был уже полностью обслужен. Обработанный и пролеченный, чистый и ухоженный, на чистом белье, он умиротворенно засыпал в маленькой комнате.

      … Была еще одна, тайная причина, по которой Маня уцепилась за этого «мужика», столь рьяно взявшись его «спасать». Причину эту Маня скрывала сама от себя и никогда ясно себе не формулировала, предпочитая держать ее в подсознании и не пускать наружу.

      Почти бессознательно Маня надеялась заслужить у Бога «индульгенцию».

      … Вот она сейчас отработает, сделает доброе дело и… Может скостят ей небесные силы.

      За тот страшный грех, который она совершит в сентябре.

      Когда «мужика» уже и след простынет, и все связанное с ним, вся эта временная суматоха, уйдет вместе с ним, канет в небытие…

      А Маня останется – один на один со своей, сжигающей ее изнутри, лютой пыткой, сейчас, правда, тлеющей слабыми угольками – не так сильно… под давлением случайных обстоятельств.

      … Один из самых страшных грехов.

      Смертный грех – грех самоубийства.

* * *

      Произошла удивительная вещь.

      Первые пять дней «больной» практически был неподвижен – любое движение вызывало острую боль. И все эти пять дней, самых сложных, когда Маня «писала» его, «какала» и вытирала ему зад, бинтовала и перетягивала, массировала, растирала и протирала – он молчал.

      «Мужик» замолчал внезапно, после первого дела «по малой нужде», осуществленного с помощью Мани.

      Больше не наглел и не хамил. Вообще не говорил.

      Молчал.

      Только иногда – сквозь зубы – и то строго по делу.

      Самая длинная его фраза за пять дней – про деньги. И сказана была непосредственно перед тем, как Маня отправилась в первый раз на станцию за лекарствами.

      Дело было так.

      – Деньги свои трать – не жмотись. Не экономь. Все верну – не бойся, – холодным сипом цедил «мужик». Считай взаймы у тебя беру. Под хороший процент – тебе такой и не снился. Не пожалеешь. Бабло не проблема. Это сейчас я пустой.

      – И голый, – попыталась Маня разрядить обстановку и приободрить «пациента». – Только крест на шее.

      Не получилось.

      Тот, прежде хамоватый и балагуристый – шутку не поддержал.

      – В точку. В данный момент – «голый». Раздели, суки. Бумажник тиснули – кредитки…