Планета кошек. Бернар Вербер

никто меня не слушает, и крысы продолжают наступление, хотя пока что мало кто из наших ранен.

      Места убитых немедленно занимают вылезающие из моря крысы, не менее решительные, им нет дела до гибели сородичей, они карабкаются по ним, гибнут сами…

      Эдак они нас задавят…

      Именно это и происходит. Наши обороняющиеся войска не успевают уничтожать одних, как появляются другие. Теперь вся палуба «Последней надежды» кишит крысами.

      Я снова мяукаю:

      – ЧЕРТ ВАС ВСЕХ ВОЗЬМИ, ПОДНИМАЙТЕ ЖЕ ЯКОРЬ!

      Но незаметно, чтобы хоть кто-нибудь торопился мне подчиниться.

      Нападающие мокрые и обессиленные, но их так много, что они нас попросту захлестывают. Некоторые, добравшиеся до моей грот-мачты, уже ползут вверх, где сижу я.

      Больше мне здесь не продержаться, придется замараться.

      Я жду их, выгибая спину, на краешке бочки, в которой положено находиться наблюдателю. Каждую добирающуюся сюда крысу я сбрасываю вниз ударом лапы. Одна, правда, подкрадывается ко мне сзади и больно кусает.

      Ой!

      Я оглядываюсь и яростно смыкаю челюсти на наглой твари. Вкус крови удесятеряет мои силы, и я продолжаю бой с тем пущим неистовством, что противники добираются до верхушки моей мачты уже на пределе сил.

      Внезапно на моем правом фланге возникают сразу трое недругов, и я вынуждена отпрянуть. От неожиданности, потеряв равновесие, я падаю с мачты вниз.

      На лету я делаю кувырок и растопыриваю лапы, чтобы перейти к планированию, но это не замедляет падения.

      Океан приближается с устрашающей скоростью.

      На мое счастье, амортизатором падения служит жирная крыса, качающаяся на волнах; ее хребет ломается с сухим треском.

      Повезло, что она мне подвернулась!

      Теперь я в воде, вокруг меня добрая сотня крыс, упорно плывущих в сторону корабля и якорной цепи, служащей им абордажной лестницей.

      До чего же холодная вода!

      Вы меня знаете, воду я терпеть не могу, не люблю, когда у меня мокрая шерсть, ненавижу плавать. Тем более в каше из крыс.

      Одна вцепляется в меня и тянет вниз. Я глотаю гадкую жидкость, в которой нахожусь, и с ужасом обнаруживаю, что в отличие от реки, где я однажды чуть не утонула, в океане вода до омерзения соленая.

      Я отчаянно барахтаюсь, поднимая фонтан брызг. И опять мне везет: в воде крысы воюют не так лихо, как на суше.

      Не желая быстро признавать поражение, я раздаю удары направо и налево. При этом крысы рвут зубами мои плечи и спину.

      Вода вокруг меня уже покраснела от крови убитых мной крыс и от моей собственной крови, сочащейся из ран.

      Откровенно говоря, я не желаю вам очутиться в моем положении: в холодной соленой воде, в окружении сотен злобных крыс, плавающих лучше вас.

      Я пытаюсь напугать их мяуканьем, но желаемого результата не добиваюсь.

      Не мне вас учить, что главное в мяуканье – интонация: неубедительность мяуканья слышна сразу. Слабый звук не пугает, а производит противоположное впечатление.

      Я, конечно, не склонна к капитуляции, просто не вижу, как