Судьба на роду начертана. Владимир Волкович

года прошло, как привезли Бориса в этот северный лагерь. Он усмирил свою гордыню, принял непривычные для него порядки, которые там царили. Сейчас основной его целью было выжить, как и там, на фронте, победить и выжить. А враг, в отличие от фронта, был неявным, и победить его было труднее. Победить свою злость на кого-то, свое недовольство, плохое настроение, депрессию. Изменить отношение к людям, ведь они такие на самом деле, какими ты их желаешь увидеть.

      Вот с людьми местными не сложилось. Не мог он принять непонятные для него, непосвященного, порядки. Борис был всегда далек от блатной, «зэковской» среды, а теперь его окунули туда с головой.

      А началось все еще на этапе.

      – Можно тут приземлиться, пехота? – Борис обратился к парню в солдатской форме, рядом с которым было свободное место.

      – С-седай, – парень кивнул, – т-только я теп-перича не пехота, а з.к.

      Борис подложил вещмешок под голову и задремал, укачиваемый стуком колес теплушки, в которой везли на Север партию заключенных. Рядом гудела «буржуйка», даря тепло промерзшим людям с осунувшимися от бессонницы и тяжелых дум лицами.

      – Вставай, чего разлегся, – разбудил Бориса чей-то грубый голос, и носок сапога ткнулся ему в бок. Борис приподнялся на локте и увидел пять человек, видимо, только что вошедших в вагон, – и ты тоже, – повернулся человек к его соседу. Борис не пошевелился, пытаясь оценить обстановку. Скорее всего, этой группе, вошедшей с мороза, понравилось место возле печки.

      – Располагайтесь, – Борис показал на полупустой вагон, – места всем хватит, – он старался говорить как можно более миролюбиво, понимая, что одному с пятерыми не справиться. На остальных случайных попутчиков надежды было мало.

      По тому, как вели себя эти люди – вальяжно, нагло, грубо, Борис решил, что это какая-то сплоченная группа, скорее всего, уголовники.

      – Ты что не слышал, – говорящий пнул его сапогом, – выматывайся отсюда.

      Борис взглянул на лежащего рядом соседа и вдруг уловил в его равнодушных вроде бы глазах живую искру понимания и поддержки. Такие искры проскакивали меж разведчиками, когда обстановка складывалась так, что нельзя было произносить слова и даже шевелиться, надо было понять товарища по взгляду.

      Сосед едва заметно кивнул, Борис резко ухватил сапог и рванул его на себя, одновременно подбросив вверх свое тренированное тело. Ближайший из вошедших даже не успел вынуть рук из карманов, как, получив от Бориса удар в челюсть, рухнул на пол. Краем глаза Борис зацепил своего вскочившего соседа. Это оказался высоченного роста детина с огромными ручищами. Схватив двоих, он с силой столкнул их лбами и, отбросив, как мешки, ударил сапогом в живот третьего, переломив его пополам. Прошло не более полминуты…

      Потом, не торопясь, повернулся к Борису и протянул ему руку:

      – Лука.

      Борис пожал протянутую ему лапищу:

      – Борис.

      – Тоже, небось, из разведчиков, – рассматривал рослого соседа Борис.

      – Из них, свой свояка видит издалека.

      – Давай